Юноша растерянно замер. Ребёнок? Какой ребёнок?
– Разве ты не слышал, что от любви бывают дети? – подмигнул ему бородатый чжурчжэнь и улыбнулся ещё шире.
Конечно же, костяной воин молчал. Если бы он заговорил, то многое мог рассказать. Его раскосые глаза видели и радость и горе. На его глазах казнили и миловали. Перед ним проходили целые эпохи. Он улыбался и героям, и подлецам. А теперь он становился свидетелем очередной человеческой драмы.
– Это мой сын? – дрогнувшим голосом спросил молодой казак.
– Да, любимый, – оторвав от его груди голову, взглянула в глаза юноши Айсинь. – Но Боги не сказали мне, сын это или дочь.
Целый мир рухнул и заново родился в душе у Алёшки. Этот ещё не родившийся ребёнок заставил парня принять решение, которое уже давно крутилось в его голове. Но пугаясь серьёзности поступка, молодой казак постоянно прогонял его прочь. Теперь всё, теперь ух!
– Я остаюсь с тобой, – произнёс Алёшка и вложил улыбающегося воина в руку девушки. – А игрушку мы подарим нашему ребёнку.
Айсинь молчала. Она тихо лежала на груди пришлого воина, и боялась спугнуть поселившееся в ней счастье. Она не будет уговаривать его уйти с сородичами. Она не позволит ему тосковать по родным местам. Она сама станет его родиной.
– Не могу я, батя, с ватагой взад, на Якутск-городок возвертаться, – выдавил Алёшка еле слышно.
– Это как это? – не поверил своим ушам есаул. – Пошто не могёшь?
– Дитё у меня будет. Не должон ребетёнок без родителев горе мыкать, не по-Божески это. – Крепнущим голосом произнёс парень.
– Вот Айсинька, вот стервь! – хлопнул себя по ляжкам Андрейка. – С ней нагулял?
– Не собачь девку, – хмуро сверкнул глазами Алёшка. – Жена она мне перед Богом и мати моего дитя.
– Да как же ты тута станешь-то один среди бусурман? Не дозволяю я тебе! – Андрейка даже в толк не мог взять слова сына.
– Здеся тожа люди живут, чай не забидят.
– Как жа! – взъярился есаул. – После того, што мы тута с Ярофеем Павловым натворили, поди не добром станут вспоминать.
– Люблю я её, батя, света белого без неё не чую. Не жить мне без своей любушки в родной стороне. Если надо, на смерть ради неё пойду, – с надрывом произнёс юноша.
– Эко, молодец, как тебя зацепило! – покачал головой отец, вглядываясь в глаза сына. – А ты ведаешь ли, што, коли останешься, то веры нашей отступником станешь?
– Никогда я не стану веры отступником и дитё в вере нашей православной воспитаю, – горячо ответил Алёшка, понимая, что отец начинает сомневаться.
– Так бери её с собой, коли невмоготу.
– Не осилит она хребта Станового и ребёночка сгубит, – покачал головой юноша. – Богом прошу, отпусти ты меня, не то сам уйду!
– Што ж просишь, ежели сам всё решил, – хмуро оборонил отец и, скрипнув дверями, вошёл в избу. Понял казак, что никак не слабее духом его