– Мог и туда уйти, – сказал Кравцов. – Там и выходов полно, и дыр таких же. Там, кстати, пруд с прыгательной вышкой, мы были в прошлом году.
Покровский кивнул. Он слышал, что на том пруду сто с лишним лет назад пламенные революционеры казнили предателя с запоминающимся фио Иван Иванович Иванов, но вслух не сказал, не был уверен в подробностях.
Прошлись до дома Нины Ивановны. Три минуты неспешным шагом до конца Чуксина, перейти Старое шоссе, и там еще одна минута.
Чуть дальше, на углу Тимирязевской, стоянка такси, небольшая очередь.
– На такси мог уехать! – воскликнул Фридман.
Кравцов приосанился и авторитетным голосом объяснил Фридману, что ночью тут вряд ли дежурило много машин. У метро да, стоят, парят выгодных пассажиров… А тут место глухое… А искать таксистов – большая мутота. Двенадцать таксопарков, пять тысяч машин одновременно на линии. И не пошел бы злодей к такси. Очень важно все изложил Кравцов, логично.
Двинулись обратно. Труба небольшой котельной… Ночью там кто-то должен дежурить. Кравцов ответил с небольшой обидой, что опросили, разумеется, оператора котельной. А сторожа больницы… это же больница справа? Само собой, опросили!
Перешли железку по переходу. Да, высоко, путь раз в пять длиннее выходит, чем через рельсы. Внизу два длинных состава с древесиной прогромыхали на встречных курсах. Стопанули постовую машину, попросили довезти до Скаковой. Миша поспешил к Белорусскому вокзалу чинить «Москвич», потом Покровский велел ему ехать в «Торгоборудование», нашелся такой магазин на Профсоюзной улице.
На Скаковой Кравцов показал Покровскому дом неизвестного года постройки. Аварийный фасад забран плакатом ко Дню Победы: солдат в полный рост размахивает гранатой. Рядом кондитерская фабрика: воздух сладкий, шоколадный. Тут уж Покровский просветил Кравцова, что сначала фабрика носила имя заграничного кровососа-капиталиста, который ее основал, а потом стала зваться «Большевик», чтобы у детей прочнее закреплялась ассоциация между коммунизмом и сладостями.
Местных милиционеров, чтобы опечатанную дверь вскрыли, можно и не ждать: от одного из окон доски уже снова отодраны с мясом. Но дождались, конечно, коллег, двух вислоухих старшин. Прошлись по этажам – ничего интересного. Запустение, пыль, миазмы… в том числе свежие.
Покровский поднялся наверх, вышел на балкон. Ударная позиция замечательная. Если жертва проходит прямо внизу, попасть в нее кирпичом просто. Но непросто потом уйти.
И очень хорошо видно, откуда кирпич отвалился. Там и соседние кирпичи на соплях, вот-вот полетят.
Улица проходная, вокруг, кроме фабрики, и жилье, и мастерские, и ипподром, и вокзал недалеко, людей много. Чуть поодаль промтоварный магазин, в который Юлия Сигизмундовна Яркова приехала на трамвае за сумкой на колесиках производства донецкого велозавода стоимостью 10 рублей 20 копеек. Данная сумка и стала ее последним