– Сейчас я с вами соглашусь, но года четыре назад вам бы не удалось меня переубедить. – Я сделала шаг. – Вы можете меня отпустить, я могу передвигаться самостоятельно. Правда, медленно.
Он нехотя убрал ладонь с моей талии.
Внутри стейк-ресторана оказалось очень спокойно. Мы заняли столик на двоих недалеко от выхода. Облегчённо выдохнув, я опустилась на стул.
– Переоценила я свои возможности.
– Это значит, что позволишь мне отнести тебя к машине? – Максим Леонидович присел напротив.
– Если я сейчас съем стейк, то к моим уже имеющимся килограммам прибавятся ещё несколько, – рассмеялась я.
Нам принесли две порции стейков медиум прожарки и чайничек белого чая с двумя чашками.
– Почему вы напряглись, когда услышали имя Ворона? – меня со вчерашнего вечера мучил этот вопрос, и я озвучила его.
Максим Леонидович опять напрягся, опустив взгляд в свою тарелку. Я понимала, что эта история почему-то задевала его, и мне, конечно же, была интересна причина.
– Если напишешь хороший материал, расскажу.
– Почему «если»? Снова пари?
– Я ставил на то, что ты уйдёшь, – внезапно сказал он, нарочно переводя тему.
И я замерла, выронив вилку.
– Не думал, что ты способна на что-то большее… – он замялся.
– Чем писать заметки о погоде, – закончила за него я. Аппетит резко пропал.
– Но даже в твоих заметках о погоде чувствуется характер.
– Не думайте, что обидели меня, – я потянулась к чайничку, чтобы разлить чай по чашкам. – Я люблю удивлять…
Максим Леонидович перехватил мои руки и сжал их в своих ладонях.
– Я сам разолью, – он смотрел мне прямо в глаза, – знаю, что ты любишь удивлять. Вдруг ещё чайник перевернёшь… – и добавил: – На меня.
Я отпрянула назад, опуская взгляд, кисти выскользнули из его ладоней.
Конечно же, меня задели его слова о том, что он думал, будто я уйду после стажировки. Но я старалась не подавать вида, что расстроилась.
Максим Леонидович разливал чай по чашкам.
Я наблюдала, как ровненькая струйка медового цвета заполняла две стеклянные чашки, а после вверх поднималось облако пара.
– Скоро сама будешь с удовольствием принимать участие в пари.
– А вам тоже интересна личная жизнь сотрудников? – спросила я, поймав его взгляд.
Максим Леонидович опешил.
– Нет, личная жизнь кого-либо другого меня не интересует, – спокойно ответил он. – Если она не касается меня.
– Тогда зачем эти пари по поводу и без?
– Потому что журналистика скучна и однообразна.
– Даже криминальная?
– Ещё скучнее, – пожал плечами он. – Поймёшь, когда будешь сидеть среди тысячи бумаг по делу своего Ворона и пытаться собрать информацию так, чтобы читатель дочитал твой материал до конца.
– Он… не мой, –