1918: Весна империи. Владимир Марков-Бабкин

Через русский Туркестан, Каспий и Кавказ, а затем через порты Ромеи афганцы и мусульмане Индии были доставлены под ясны очи султана. Добровольцы же из Марокко прибыли Средиземным морем. Однако смею напомнить, государь, что добровольцы эти элемент крайне ненадежный и с удовольствием будут резать и наших солдат, а не только кемалистов. Кроме того, каждый боевик из Афганистана, Индии и особенно из Марокко является потенциальным переносчиком «американки», что чревато вспышкой пандемии на наших землях. Поэтому без возникновения острой на то необходимости мы предпочитаем серьезно ограничивать этот поток.

      – Я понимаю. Хорошо, а в случае кризиса сколько времени потребуется на переброску новых добровольцев?

      – Для прибытия первой партии добровольцев потребуется до двух недель, а потом число прибывших будет расти по мере того, как желающие будут добираться до мест, откуда мы их готовы забирать.

      Хм-хм. До двух недель, значит…

      – Понятно. Впрочем, иметь под рукой и этот весомый аргумент всегда полезно. Бронеходы наши, кстати, когда прибывают?

      – По графику, эшелон с ротой бронеходов БР-18 прибывает в Константинополь завтра, ваше величество.

      Ну, вот и славно. Семнадцать легких танков, вдруг что, вместо полигона могут пройти испытания в реальном деле. Не дай Бог, конечно, дело дойдет до их применения.

      Обращаюсь к Палицыну:

      – Федор Федорович, организуйте переброску полка «Муромцев».

      Министр обороны Единства встал и склонил голову:

      – Слушаюсь, ваше величество!

      Империя Единства. Ромея. Константинополь. Штаб-квартира Ромейских сил специальных операций. 5 мая 1918 года

      – Что там, Ермолаев?

      – Ваше сиятельство, вам шифрограмма.

      Граф Слащев поднял голову от бумаг и кивнул:

      – Давай.

      Адъютант командующего ССО подал бланк. Генерал разорвал и без особого удивления прочитал:

      «ТЕГЕРАН-43».

      Что ж, к этой душещипательной истории все и шло.

      Империя Единства. Ромея. Константинополь. Радиоцентр. 5 мая 1918 года

      – Говорит «Радио Царьграда». Мы начинаем наше вещание с новостей этого часа.

      Граф Суворин постучал по дереву. Что ж, с почином, Борис Алексеевич! Еще одна радиостанция начала вещать на Ромею. Конечно, пока охват не так велик, но не пройдет и полугода, как новая башня инженера Шухова поднимется над Константинополем, позволяя «Радио Царьграда», «Делу освобождения», «Женскому слову», «Голосу Иерусалима» и другим станциям Ромеи транслировать свои передачи на основных языках региона на тысячи километров Средиземноморья, Ближнего Востока и Северной Африки.

      Мог ли он, прожженный циник, подумать о таких возможностях еще в январе-феврале 1917 года? Однозначно нет! Прежний царь Николай не доверял прессе, сторонился любой возможности общения с подданными через газеты, а репортеров однозначно считал угрозой своей власти и всему, что, в его понимании, олицетворяло Россию.

      Но пришел новый император, и, к удивлению