– Завещания нет, – сказала она, – можете справиться в храме Весты.
– Вам придется уйти, граждане, – сказал чиновник, вернув свиток Корнелии. – Этот дом вам не принадлежит.
На улице Луций побежал прочь, но Публий нагнал его и уговорил не спешить. Он оставил отца в гостинице, а сам пошел по инстанциям. Он нашел дарственную Луцию на дом, участок земли и рабов, чем был неприятно удивлен, так как считал все это своим. Будучи человеком честным, Публий вручил документ Луцию, но это было все. В храме Весты, где римляне хранят свои завещания, подтвердили, что Марк Корнелий Назон к ним не обращался… Публий сказал, что ему, пожалуй, стоить нанять хорошего адвоката – он ведь тоже родственник покойного и может потягаться за наследство, но Луций так посмотрел на него, что старик прикусил язык. Он любил своего рыженького и не решился его огорчить.
Вечером следующего дня Луций и Публий сидели за столом в своем домике и долго беседовали. Как равные. После смерти отца римлянин приобретает право самостоятельно распоряжаться своим имуществом и судьбой, но Луций приобрел это право давно и собирался им воспользоваться. Ему принадлежали домик с участком земли, Амфитрион и Береника с детьми, но покойный Марк Назон обещал их Публию. Как бы ни поступил по отношению к нему отец, но воля покойного священна. На следующий день Луций, Публий, Амфитрион и Береника отправились к местному магистрату. Дом с участком земли стал собственностью Публия, Амфитрион и Береника с детьми получили свободу, а Луций стал владельцем тысячи денариев. На эти деньги в лавке кузнеца приобрели полный комплект вооружения легионера: панцирь из воловьей кожи, покрытый броней из железных колец, только-только начинавший входить в моду стальной шлем вместо бронзового, крепкий щит, острый меч, кинжал, два дротика, солдатские тунику, плащ и тяжелые, подбитые железными гвоздями, сандалии – так называемые калиги. Публий лично выбрал каждую деталь снаряжения, придирчиво оценивая и качество металла, и кожаный подбой панциря, баланс меча и дротиков.
– В легионе за все надо платить, да и выдадут дешевое, – говорил он, перебрасывая меч из руки в руку. – Там не выберешь! Хороший меч – лучший друг солдата…
В конюшне торговца лошадьми Публий выбрал молодого, крепкого мула и долго торговался с хозяином, призывая богов обрушить свой гнев на неуступчивого. Торговца это ничуть не смутило, и Публий, скрепя сердце, ударил по протянутой грязной руке. Денег после всех покупок осталось еще много, и Луций хотел вернуть их Публию, но тот отказался.
– В легионе пригодятся! – сказал, отталкивая протянутый кошель. – Центуриона подмаслить, ребятам из контуберния амфору вина поставить, чтоб не злобились. Без денег на службе никак…
Вечером новый хозяин домика устроил прощальный пир, впервые пригласив за стол вместе с собой двух новоиспеченных римских граждан: Марка Корнелия Назона (бывшего Амфитриона) и Пульхерию (бывшую Беренику). Луций не захотел, чтоб гречанка стала Корнелией. Вольноотпущенники за столом не засиделись: выпили по