– Сядь, во имя любви Вседержителя, – вздохнул холоднокровка. – Того и гляди с ног свалишься.
Воля чудовища продолжала давить, а в его глазах сосредоточился весь свет, который был в камере. Оно словно шептало на ухо, щекоча клыками, обещая сон и отдых после долгой дороги, чистую воду – смыть кровь с рук – и тихий уютный мрак, в котором забудется, как выглядит все, что ты отдал и потерял.
Но тут Габриэль вспомнил лицо своей дамы. Цвет ее губ, когда последний раз целовал их.
И остался стоять.
– Чего тебе, холоднокровка?
Краешек закатного солнца скрылся за горизонтом, а Габриэль ощутил на языке привкус жухлых листьев. Не на шутку разыгралось желание, готовое смениться потребностью. Жажда холодными пальцами прошлась по спине, накрыла его черными крыльями. Когда он курил последний раз? Два дня назад? Или три?
Боже святый, он бы мать родную за трубку убил…
– Как я уже сказал, – ответил холоднокровка, – я летописец ее милости. Хранитель ее рода и смотритель библиотеки. Твоими заботами и стараниями Фабьен Восс мертв. Теперь, когда прочие дворы крови преклонили колени, моя госпожа озаботилась сохранением. Прежде чем Последний Угодник умрет, прежде чем вся мудрость Ордена ляжет в безымянную могилу, моя бледная императрица Марго в своей безграничной щедрости дает тебе возможность выговориться.
Жан-Франсуа улыбнулся виноцветными губами.
– Она желает услышать твою историю, шевалье.
– Смотрю, у вашего брата беда с чувством юмора, – ответил Габриэль. – Обращаясь и восставая из могилы, вы забываете прихватить его из земли. Вместе с душонкой.
– С чего ты взял, что я шучу, де Леон?
– Животные частенько забавляются с добычей.
– Если бы моей императрице хотелось позабавиться, твои вопли было бы слышно даже в Алете.
– Угрозы. – Габриэль присмотрелся к своим обломанным ногтям. – Как банально.
Чудовище склонило голову набок.
– Туше.
– С какой стати мне тратить последние часы на этом свете, рассказывая историю, на которую всем начхать? Я для тебя никто. Ничто.
– Брось. – Тварь выгнула бровь. – Черный Лев? Человек, переживший алый снегопад Августина? Тот, кто спалил дотла тысячу наших и ударил Безумным Клинком по шее Вечного Короля? – Жан-Франсуа цокнул языком, словно школьная мадам, журящая непослушного ученика. – Раньше ты был величайшим из угодников, а сейчас и вовсе единственный. Как же плохо лежит на этих широких плечах мантия скромности.
Холоднокровка ступал по грани между ложью и лестью, выверяя каждый шаг, точно волк, идущий на яркий и острый запах крови. Что же ему нужно на самом деле, почему Габриэль до сих пор жив? Похоже…
– Все дело в Граале.
Лицо чудовища превратилось в неподвижную мраморную маску. Однако Габриэлю почудилось, что взгляд темных глаз слегка дрогнул.
– Грааль уничтожен, – ответило чудовище. – Какое нам теперь дело до чаши?
Габриэль склонил голову набок и процитировал:
– Из