– Ну ты, Осипова, и рукожопая! Ничего доверить нельзя, – сквозь смех и кашель прокричала Катя.
Милка, мигом покраснев от смущения, наклонилась и подняла с влажной земли злополучную банку. Её коленки всё ещё подрагивали, угрожая девочке внезапным падением, что вызвало бы больший смех у находящихся рядом девчонок. К счастью, смеялись они недолго – больше были увлечены негласным соревнованием по осушению поллитровок крепкого пива на скорость. Света была поражена такому маниакальному пристрастию Старшовой к спиртным напиткам. Из мимолетных размышлений Милку вывела смачная, совсем не девичья, отрыжка Оли – Катиной подруги. Та утёрла губы тыльной стороной ладони и резким движением рук смяла пустую банку в жестяную лепёшку. От такого зрелища Милке стало не по себе: во рту пересохло, сердце забилось чаще, а пальцы, держащие не начатое пиво, задрожали. Хорошо хоть здесь, в полутьме, этого никто не заметил.
– Эй, Осипова, чего стоишь, как неродная? Подходи поближе, посекретничаем, – Катя прикончила свою банку двумя секундами позднее Оли и теперь смотрела на Милку слегка окосевшим взглядом.
Света аккуратно приблизилась к девчонкам на пару коротких шажков. Её длинная чёлка падала на глаза, закрывая обзор, но поправить её у Милки не хватало сил, ведь для этого нужно было поднять скованную страхом руку.
– Ну, рассказывай, чем ты там занимаешься в своей тусовке? – нарочито безразлично, но с плохо скрываемым любопытством спросила Катя, а её подруги мерзко прыснули от смеха.
– В какой… тусовке? – пересохший язык с трудом повернулся, и голос Милки получился хриплым.
– Ой, нечего тут дуру включать, вся школа знает, что ты стала тусоваться с местными готами-идиотами, вонючими панками и смазливыми эмо. Хотя, чего удивляться – ты всегда была замухрышкой, вот и связалась с бандой нарков и алкашей.
– Они не такие, – выдавила из себя Милка, чувствуя, как внутри накапливается обида, понемногу задавливая парализующий страх.
– Ой, божечки! – картинно взмахнула руками Катя, едва не заехав сидящей рядом Оле по носу, – Ты ещё их защищаешь. Я не могу.
Девицы зашлись в приступе смеха, а Милка, с неожиданной для себя решительностью, громко произнесла, прервав их визгливое веселье:
– Знаешь, Катя, я не хочу об этом разговаривать. И вообще, мне пора. Возьми свое пиво.
Милка аккуратно поставила банку на землю около себя, и собиралась было двинуться в обратном направлении.
– Что? – едва не задохнувшись от возмущения, проревела Старшова. – Ты в край офигела, Осипова! Думаешь, раз бухаешь в компании