Да, посмей назвать отсталой
Ту великую страну,
Что прошла через войну,
Столько бедствий испытала,
Покорила целину —
И почти до звёзд достала
Перед рейсом на Луну.
Отметим, что в жанре детских «былей» о советской Родине Михалков был плодовитее и живее как Маршака, так и Корнея Чуковского, предпринимавшего подобную попытку в сказке «Одолеем Бармалея».
В 1990-е многим казалось, что время отменило эти стихи, но это поспешное впечатление было акустическим обманом. «Тот ураган прошёл, нас мало уцелело» – а михалковский патриотизм выстоял. И сейчас он востребован и актуален, по-прежнему спокойно высится над разбитыми кораблями маленьких озлобленных идеологий последнего времени. Можно припомнить, что новому старому гимну России подарил слова всё тот же Сергей Владимирович Михалков – писатель, без лести и в любые погоды преданный Отечеству и его руководителям.
Сноровка и опыт детского поэта обогатили арсенал патриота-государственника. Мотивы торжественной оды в её оснастке XX века сочетались с простотой и ясностью детского стиха, пригодного к весёлой декламации. Автор былей показал себя рачительным хозяином золотого ключика к сердцам самых юных читателей. Свои патриотические стихи он написал так, что они стали интересны детям, как самая увлекательная сказка. И от этого только сильнее был воспитательный эффект! И, когда Михалков писал о Гитлере, мы ненавидели его всей силой детского воображения, когда же он принимался рассказывать о трудовых подвигах героев пятилеток, нам хотелось поскорее подрасти и трудиться на благо Родины, чтобы были «на груди у всех – медали, а у многих – ордена». Патриотизм Михалкова-государственника искренен и наивен: эта константа всегда присутствует в его творчестве, и читатель доверяет Михалкову-патриоту, как надёжному товарищу. Вот остросюжетная детская поэма «Миша Корольков» на актуальную в предвоенные годы тему военных и дипломатических столкновений с милитаристской Японией. Сюжет хорошо воспринимается школьниками: пионер Миша Корольков плывёт из Сахалина во Владивосток на славном советском пароходе. Дальневосточная романтика конца 1930-х, когда этот регион нередко становился полем боя… Мир чётко поделен на своих и чужих, на правых – и неправых, что также легко принимает детское воображение, ибо такова фольклорная традиция. Пароход попадает в шторм – и его прибивает к японским берегам. Команда и пассажиры оказываются в руках японцев. В дело вступают «сам полковник Мурасива» и «полицейский чин из штаба». Они склоняют Королькова к предательству, но мальчик стоек:
Мы под розгами заставим
Пионера дать ответ.
– Не скажу пути к заставе!
– Нет!
Что же дальше? Наши герои оказываются в плену. Может быть, теперь их уделом останется тюремная подстилка и сомнительные надежды на милость Мурасивы и ему подобных «живых фашистов»? Но Михалков не был бы Михалковым, если бы не предусмотрел