в Москву. Аллочкин муж, Андрей, держал неплохой бизнес, и будь Краснознамённый немного побольше, мог бы открыть сеть продуктовых магазинов. Но поскольку масштабы посёлка не позволяли расширить бизнес и стать нуворишем, а амбиции оставались, он решил попытать счастья в столице. Аллочке тоже казалось тесно в провинции, последний год она то и дело расписывала успешную жизнь москвичей – и культура, и бизнес, и мода, и до Европы рукой подать. Арина в Москву ехать боялась: слишком большой и суетный город. Всё, что она знала – Челябинск, город, в котором она провела пять лет университетской жизни и первый год жизни взрослой, рабочей. Челябинск ассоциировался в её сознании с вольной студенческой жизнью и большими возможностями, но Челябинск был городом Олега, а отношения с ним были очень непростыми. Возвращаться в Челябинск и жить там, не пересекаясь друг с другом, казалось нереальным. Да и глупо как-то снимать жильё, когда у Олега трёхкомнатная квартира, а Инна так гостеприимна. Жить с Олегом – работать на Олега, а это уже пройденный этап. А снимать жильё и работать в челябинской школе – не выжить. Если уж, живя на родительской квартире, ей ничего не удаётся отложить со своей зарплаты, как ещё сюда вместить аренду жилья? Все одноклассники после учёбы вернулись в Краснознамённый. Арина ещё на год задержалась у Олега, потому что было где жить и было где работать, но долго не протянула. Пришлось вернуться к родителям и пойти работать в свою школу, где каждый учитель помнил её ещё ребёнком и как ребёнка до сих пор и воспринимал.
Глава 4. Английский жених
Вернувшись домой, Арина застала отца за чтением газеты – последние тридцать лет он упорно придерживался привычки каждый вечер читать «Известия», хотя и времена изменились, и известия тоже. Отец считал себя ярым патриотом и не хотел менять родной посёлок ни на какую заграницу. Даже на сытую Германию, куда уже перебралась почти вся родня жены и давно звала его к себе. Он пару раз навестил уехавших родственников, с удовольствием поездил с ними по стране, выпил бочку пива и съел пуд сосисок, но переезжать отказался. Слишком прочное положение у него было в своей стране, чтобы бросить всё ради другой. Он любил поговаривать, что в Краснознамённом он – почётный человек, что его каждая собака знает, а что он будет делать там, в Германии – в автомастерской работать? Здесь, в Краснознамённом, Михаил Федорович был квалифицированный инженер, и сидеть на социальном пособии в чужой стране ему было стыдно. И становиться неквалифицированной рабочей силой тоже стыдно. А ещё отец страстно любил свой маленький зачуханный Краснознамённый, и ему неловко было в этом признаваться. Он любил его самозабвенно, как немеркнущее воспоминание о своём безоблачном советском детстве. Он знал здесь каждую берёзу, и с каждой улицей у него было связано своё воспоминание. В этом озере он купался ещё мальчишкой, тайком сбегая от матери, а возле спасательной вышки сломал ногу, врезавшись в неё на велосипеде
