Кассиан Руфус, молодой рыжеволосый юноша, неторопливо шел по одной из римских улочек в компании своего друга, Ромула Марция, весь погруженный в свои мысли. Он думал о грядущих днях и не мог поверить, в то, что перемены могли произойти так быстро… В одночасье. Но он знал, что новое время должно было рано или поздно наступить. И был рад тому, что принимал в этом наступлении самое прямое участие. Ведь, по сути, организация всего действа лежала именно на нем.
Ромул, как только наш человек подаст знак, ты должен будешь немедленно начать говорить, – предупредил молодой человек друга. Тот посмотрел на него раздраженно.
Да знаю я, знаю! Ты ведь мне это уже тысячу раз сказал за эту неделю. Я, конечно, не такой умный, как ты, но вроде память у меня не отшибает как у старика Октиния.
Это он говорил, конечно, об их университетском преподавателе естественных наук. Тот частенько повторял одно и то же из занятия в занятие, хотя студенты и говорили, что они слышали ранее все эти темы, он предпочитал делать вид, что не слышит их, и продолжал твердить о своем. Кто-то подсмеивался над Октинием, кто-то и вовсе перестал посещать лекции и семинары (так как на них он не отмечал посещаемость), а Кассиан понял: повторял пожилой профессор все это так часто, потому что хотел, чтобы элементарнейшие понятия въелись им, юнцам, в самые затаенные уголки их миропонимания. Чтобы даже тогда, когда, они, казалось бы, даже и не нужны были бы все эти законы, логика, которой люди пользовались при их создании, возымела верх и дала о себе знать.
Все свои соображения Кассиан смог вовремя донести и до своего лучшего университетского друга, Ромула, а потому тот тоже не поддался искушению возыметь лишний свободный от занятий час, который можно было бы, кстати, провести, в том числе, возле Школы Весты, женского популярного учебного заведения, наблюдая за прекрасными или не очень, но все же юными девами, которые, замечая «гостей» начинали стрелять глазками и переглядываться между собой, иногда нелепо хихикая, а иногда заливаясь отчего-то прелестным, мелодичным смехом. И Кассиан, и Ромул соврали бы, если бы сказали, что им не нравилось торчать возле забора Школы, а потому отказались они от этого удовольствия с явным волевым усилием в свое время.
Так или иначе, занятия у Октиния все же не прошли зря. Кассиан чувствовал это, когда обсуждал с ним же свой план захвата власти. Он знал, что ему можно было довериться, потому что старик иногда высказывался против императора Максимиана, хоть это и было опасно, учитывая то, что нескольких преподавателей из их университета уже ранее лишали свободы за подобное. Насколько помнил Кассиан, один из посаженных в тюрьму за последний десяток лет был хорошим знакомым Октиния. И тем не менее, он все же позволил себе несколько посеять несколько «крупиц сомнения» в головы своих студентов прямо во время занятий.
Audaces fortuna juvat (лат. поговорка – «смелым судьба помогает»), – за несколько дней до предполагаемого Ромулом и Кассианом переворота заметил старик серьезно. –