– Сейчас не засыпай, принесу чай, – хрипло прошептал на ухо.
– А если я умру? – опустилась на кровать со стоном.
– Не получится у тебя умереть, уж прости, – накинул на меня одеяло и ушел в кухню.
Я полежала немного, пялясь на камин. Нет, все-таки мне было страшно. Просто я второй день сталкиваюсь с вероятностью смерти, и, видимо, устала о ней думать. Но страх никуда не делся. Теперь же хотелось жить до одури. И этот пляшущий огонь перед глазами, запах мяты, смятой мокрой простыни и постели казались новой точкой, вторым местом рождения…
– Мне кажется, ты преуменьшаешь угрозу моей жизни, – скосила глаза на Медведя.
– Угрозы уже нет, – подтянул он табурет и поставил на него чашку. – Ягоды прибрежника снимают воспаление, кора пирты успокаивает…
– Это же наркотик! – подскочила я.
– Жить будешь, – нахмурился он, сужая на мне глаза. – Он даст время между подъемом температуры.
– Он дает чувство эйфории и… ложного принятия ситуации!
– Да откуда ж ты такая умная взялась? – оскалился.
– Тебе на голову, чтобы не считал всех идиотами! – выпрямилась, не заботясь о наготе – наоборот, его взгляд наливался особой искрящейся тяжестью, когда он цеплялся им за мою грудь.
– Ты кажется совсем долг не собираешься отдавать. Не учили благодарности?
– А чем мы тут с тобой занимались недавно? Разве не отдачей долгов? – повышала я голос.
– Ты сказала, что только увеличивали твой. – И ни один мускул на лице не дрогнул, только глаза ярко иллюстрировали то, что он думает о моем мнении и куда я могу его закопать.
Посчитав разговор законченным, он сунул мне чашку с терпким медовым запахом. Чтобы маскировать остальные.
– Не буду я больше ничего пить! – вздернула нос.
– Сейчас тебе снова станет плохо, и тогда я пойду искать свой заварник, кипятить ему носик и смазывать маслом…
– Пошел ты в…
– Именно туда, – прорычал. – Пей!
– Хотя бы скажи, что тут! – неожиданно для себя перешла к переговорам.
– Куркума, перец и пирта!
– Снова!
– Дана, не буди во мне зверя – некому тебя будет заматывать в простыни!
Я обхватила чашку, злобно засопев… поставила обратно и принялась прикрывать грудь простыней, чем заслужила взгляд, полный призрения от Медведя. Когда я сделала глоток, у него аж плечи опустились.
– Почему не заведешь лекарств?
– У меня есть лекарства, – поднялся он и направился к камину, – но с ними ты будешь болеть долго.
– Ты меня убьешь, – покачала головой, закатывая глаза. – Откуда ты знаешь. А вдруг у меня аппендицит…
– При отсутствии клинической картины? – кинул на меня взгляд через плечо.
– Всякое бывает, –