Разве это не фашизм?
Я каждый день кричал внутри: «Почему вы меня мучите?!»
Большие люди смотрят на маленьких как на гусениц, родившихся специально, чтобы их на две, на три, на четыре части рвать, рвать, рвать!
Только звери в моём детстве были ласковыми и странными.
А вольготно мне было только в зарослях парка Горького.
Поэтому молюсь:
Коты,
Помогите,
Киты,
Спасите,
Кроты,
Сохраните.
Кусты,
Защитите,
Сады,
Схороните,
Цветы,
Прорастите.
Персты,
Уместите,
Мечты,
Уведите,
Следы,
Заметите.
Гоголь когда-то сетовал: «Перо всё время тычется в запрещённые места».
Это и хорошо.
Вспоминаю со стыдом.
У меня была возлюбленная.
Звали её Венера Улдашева.
Она была настоящая Венера – площадная и небесная.
Смуглая красавица с фиолетовой промежностью.
Полу-узбечка, полурусская.
Я прилип к ней, как пиявка к недужному.
Не хотел вылезать из её влагалища.
Но она мне изменяла чуть ли не каждый день.
Или лучше сказать: ЕЙ НЕ ХВАТАЛО МЕНЯ.
Ведь Венера в любви – ненасытная.
О, какая она была ненасытная!
От неё исходило дикое благоухание.
Как от вспоротой самаркандской дыни, пролежавшей на солнце целый день.
Один мой знакомый сказал:
– Как ты ходишь с ней? От неё воняет пиздой!
Ну и что?
Во-первых, не пиздой, а чудными чреслами.
А во-вторых, мне это нравилось.
Я любил нюхать её влагалище.
И подмышки, и ступни, и ушные раковины.
Я любил их лизать.
Но она изменяла мне!
Такова уж сущность Венеры – и ничего тут не поделаешь.
Это как солнце, которое палит.
Она трахалась с разными молодыми мужчинами.
По три-четыре раза в день.
Иногда сразу после нашего с ней свидания.
Я это точно знал.
Как?
А в окошко за ней подглядывал!
По ночам приходил к её бараку и подсматривал.
Наблюдал, как она с ними трахается.
И слышал звуки их соития:
– Яб-юм!
– Юб-ям!
– Ям-юб!
Да, я соглядатайствовал!
Шпионил за ней, выслеживал.
Как какой-нибудь фельдфебель, полицай, чекист.
Как какой-то моссадовец или гестаповец.
Одним словом: фашист.
Микрофашист.
И потом я ей скандалы закатывал!
Венеру попрёками донимал!
Мол, почему она не только со мной сношается?
Почему с другими якшается?
Почему отдаётся кому-то ещё?
Я, сукин сын, её ревновал.
И в пылу скандала ударить мог!
Пощёчину дать.
Толкнуть.
Вот