А я, как ни странно, до сих пор чувствую себя виноватым, вспоминая ее горящие глаза и алеющие щеки.
Наваждение какое-то, честное слово. Но не могу забыть ее стоны и тихое “Паша” в ответ на мои ласки.
Всё, стоп! Надо срочно домой – прохладный душ, здоровый сон, и утро, которое вечера мудренее, если не врет поговорка.
И срочно стереть из памяти образ Дарины Громовой!
Глава 13
POV Дарина
Остатки выходных провожу в больнице. Маму переводят в обычную палату, и уже в понедельник рано утром врач мне заявляет, что можно ее транспортировать в столицу. Остается одна большая проблема: как именно это сделать? Наша медицина оставляет желать лучшего, а санавиация нынче дорого стоит. Но доктор заверяет, что сделает всё возможное, чтобы помочь.
Утром в понедельник плетусь на работу. При виде меня даже мой строгий шеф поднимает обе брови в немом изумлении и произносит строгим тоном:
– Громова, твою мать, ты какого черта тут делаешь? В гроб и то краше кладут. Нахрена на работу приперлась?
– Так, это, – запинаюсь, судорожно пытаясь придумать, что бы ответить максимально вежливо и культурно. – Вы же сами сказали, что дела мне новые передадите.
– Ты когда-нибудь у меня допросишься, – буравит меня грозным взглядом и уже спокойнее спрашивает: – Как мама?
– Лучше, – отвечаю довольно безразлично, так как сил на длительные дискуссии не осталось. – В Москву надо отправлять, я уже договорилась с клиникой. Теперь вот думаю, как это реализовать.
– На сегодня и завтра отгулы даю, иди, разбирайся со своими проблемами, – тарабанит пальцами по столу. – А с транспортировкой, – смотрит пристально на меня. – Решу вопрос, не переживай.
– Спасибо большое, – на глазах появляются слезы.
– Иди уже отсюда, видеть тебя не могу, – кривится прокурор и машет левой рукой в сторону двери. А правая уже тянется к трубке стационарного телефона.
Все-таки мир не без добрых людей, и уже во второй половине дня находится и топливо, и возможность перелета в столицу с моими родителями на борту.
Рано утром во вторник провожаю их, стараясь сдержать слезы, чтобы не расстроить маму, а сама возвращаюсь домой. Прав мой начальник – мне надо отдохнуть и хорошенько выспаться.
Вроде и очень устала, но заснуть не получается. В голову начинают лезть глупые и ненужные мысли о моей никчемной жизни, проблемах и отсутствии перспектив на будущее. А главное – образ Балабанова всплывает в памяти так четко, что я фыркаю в ответ.
Надо же, не бросил, отвез в больницу и терпел мои истерики. Согласна, перегнула палку, хотя с трудом помню, что именно ему наговорила. Единственное четкое воспоминание – это его последний взгляд, полный жалости и сочувствия, когда