– Хорошо-хорошо, – говорю я в пустоту, – я подожду.
– Не вешайте, пожалуйста, трубку, вам ответит первый освободившийся оператор, – уговаривает женщина-робот из другого отдела.
– Да не вешаю я, не вешаю, – поддерживаю разговор, – пусть освобождается.
В эфире долго звучит однообразная музыка, помехи, снова музыка, снова помехи, женщина-робот, женщина-робот, музыка, женщина-робот, ваш номер в очереди – тридцать два, помехи, музыка, скрежет секундной стрелки, скрежет минутной стрелки, шелест отрывных календарей. Вот я еду на санках с горки, вот я бегу за красным мячом, вот я прыгаю с качелей, ваш номер в очереди – пятнадцать, вот стою в очереди за квасом с пятилитровой пластиковой канистрой, в нее можно налить шесть. Вот я получаю первый паспорт, второй, фотографируюсь на третий, а за спиной музыка, эхо, барабаны, щелчки, щелчки, робот-1, робот-2, робот-3, ваш номер в очереди…
– Здравствуйте, – слышу наконец человеческий голос, – меня зовут Любовь. Чем я могу вам помочь?
Сердечко
Когда бариста впервые насыпала картинку сердечка в мой кофе, я не поняла, что это и зачем. Сердечко было розовым и пахло малиной. Я спросила:
– Что это?
– Малиновое сердечко, – сказала бариста.
– А где мой кофе? – уточнила я.
– А вот, – и бариста указала на сердечко.
Я выпила, мне понравилось, хоть и половина сердечка осталась на дне, а половина в зубах, но было в этом что-то трогательное и нежное, что-то примерно того порядка, что отличает сердечко от бесчувственного лайка или молчания.
Когда я пришла снова, бариста, занеся трафарет над стаканом, посмотрела на меня вопросительно, и я сказала:
– Нормально, сыпьте.
Она насыпала, я тут же закрыла стакан. И хоть сердечка не было видно, знание о том, что оно под крышкой, примиряло меня с равнодушием окружающего мира и мрачностью почти алеутского неба.
Так повторялось снова и снова, пока не наступило сегодня, когда едва заметная из-за прилавка бариста-стажер поставила передо мной безликий стакан. Кофе был налит идеально ровно, еще помнил прикосновение кофемашины, картонные края стакана едва выступали над легкой воздушной подушкой, но вся композиция напоминала зияющую пустоту настолько, что я достала сложенный вчетверо платочек и приготовилась плакать.
– Что это? – спросила я на случай, если мне показалось.
– Ваш кофе! – улыбнулась юная бариста.
– А СЕРДЕЧКО? – воскликнула я.
– В смысле? – растерялась она.
Больше в этот день ничего не происходило.
#случайвлифте
Матрёна Михайловна
Когда еду с кем-то в лифте со своего высокого этажа, всегда прикидываю, о чем мы сможем поболтать, если застрянем. И с кем бы ни начинала воображаемый разговор, всё выбирала книжку дочитать.
А сегодня