– Вы что-то хотели?
Мужик – постарше меня, худой – начал вроде что-то говорить, но запнулся на полуслове, а после буквально завопил на весь зал:
– Алекс? Тумин?!
– Да тихо ты – вот разорался! – нервно оборвал его я, оглядываясь по сторонам – слава богу, вроде всем в такую рань плевать на посторонние вопли, тут бы в себя прийти хоть как-то.
Не – правда, никто даже головы не повернул! Черт, возможно, я совсем сильно перестраховался – можно было и на вокзале вывалиться, никому тут дела нет. Поворачиваюсь к мужику, отмечаю протянутую руку – трясется. Алкоголик? Трубы горят? Не люблю я это, но… невежливо. Ответил на пожатие:
– Да, Алекс. А вот тебя, извини, не помню.
– Ну Григорий же, сосед по дому, и с матерью твоей работали в одном цеху!
Тут я вспомнил – да, был такой… тогда ещё вполне себе молодой парень, с чубом, все ходил с девками. Но ко мне относился хорошо – видимо, из-за матери, все время здоровался вот так же, за руку. Тогда это для меня было довольно важно – иметь за собой какую-то фигуру постарше. Пусть и в теории. Против Альбы это, конечно, сработать никак не могло, «верхние» все про всех знали, а вот какая-нибудь шпана помельче – могли и стороной при случае обойти. От греха.
Воспоминания такие… неожиданно теплые. И я уже каким-то совсем другим – не московским! – тоном сказал:
– Конечно помню, Григорий. Здравствуй. Как дела?
– Дела! Да отлично дела! Все хорошо! Только вот мать твою давеча вспоминали – хорошая была женщина, земля ей пухом, – тут он показательно погрустнел, но даже меня так не купишь, я уже почти наверняка угадал, что будет дальше.
И Григорий моих ожиданий не обманул:
– Может, помянем? Только вот зарплату опять задержали, ироды, – и уставился выжидающе.
Первое желание – свалить. От Гриши этого, из города, из страны! Так, насчет «из страны» – а тут ведь что-то есть! Если я тыщами прыгаю теперь… Но это потом.
– Так, Григорий, я здесь по делу, вообще-то, – у меня опять вернулся «московский» тон голоса – из разряда «ничего не надо». Ну, или «нахрен все пошли быстро»! Но тут мужичонка стянул свою шапку, как-то горестно поник и начал отворачиваться. Похоже, такой тон ему прекрасно знаком и здесь… А я почувствовал внезапный укол вины. Ну вот что он мне сделал? Ведь наоборот – один из немногих тут, кто всегда был на «светлой» стороне! К тому же… в голову пришла новая мысль:
– Хотя, погоди-ка: ты же тут всех знаешь, наверное?
– Конечно! Все про всех знаю, все расскажу, в лучшем виде! А на улице ещё корешки мерзнут – они вообще тебе за справочное бюро! – Григорий резко оживился.
Тут важно сразу осадить:
– Ты только не разбегайся особо,