В двух залах на стенах мозаика из цветных кирпичей, героические сцены борьбы и насилия, но слишком уж, на мой взгляд, крупные камешки. Зато хоть какие-то цветные пятна среди сплошной серо-зелености векового камня.
Стражи моментально застыли, я подумал с удовлетворением, что моя слава крутого гроссграфа докатилась и сюда, потом заметил, как они в ужасе вытягиваются и даже привстают на цыпочки при виде подбегающего Бобика.
– Тебя бы в гроссграфы, – сказал я ему с завистью. – А я бы дурака валял. Это я умею лучше всего. Дурака валять – это… эх! Увы, ты хитрее.
Вдали широкая дверь с затейливым гербом, стражи поспешно распахнули и отступили от середины как можно дальше, вжались спинами в стены, царапая камни металлом доспехов.
Бобик вбежал первым, послышались испуганные крики. Я не стал кричать «Бобик, ко мне», «Бобик, не пугай людей». Уже ради этого стоит огроссграфиться, никто не потребует, чтобы пса на поводке в наморднике и чтоб непременно совочек в пакетике.
Навстречу заспешил старший слуга, шарахнулся от Бобика, но не забыл угодливо кланяться и разводить зачем-то, как в танце, руками.
Я спросил грозно:
– Где управляющий?
Он ответил поспешно, взгляд прикован к Бобику:
– Укреплял стену, а потом увидел каких-то бродяг… или разбойников, погнался за ними.
Я поморщился.
– Сперва сэр Уорвик, а теперь и сенешаль… Так и в засаду вскочит, не заметит. Горячий больно. Молодой, видать?
– Пятьдесят три этим летом исполнилось!
– Совсем малец, – сказал я великодушно, чувствуя себя намного старше, я ведь знаю и умею больше. – Горячий пока ищщо… Ладно, где леди Лоралея?
– В своих покоях, – ответил он еще поспешнее. – Она не покидает их вовсе. Даже в сад не выходит.
– А обедает где?
– Ей приносят прямо в ее спальню.
– Сибаритка, – сказал я с удовольствием. – Ладно, навестим ее там.
– Послать предупредить?
– Обязательно.
Он сам помчался на второй этаж, я проводил его задумчивым взглядом. Лоралея не покидает отведенного ей места, это исключает ее участие в попытке удрать. Иначе стремилась бы почаще выходить в сад, а то и совершать прогулки за пределами замка. Что ж, это снимает с нее часть вины. Но только часть. А так виновата уже тем, что женщина. Ишь, незрелые юнцы, вроде Кристофера де Марка и графа Арлинга готовы ради нее на всяческие безумства! И неважно, что те юнцы уже в возрасте. Мужчины мужают вне зависимости от календаря.
И остаются дураками тоже вне смены сезонов.
Я не пошел сразу к пленнице, пусть оденется, если вдруг еще в постели, кто их знает, этих избалованных красоток, пошел осматривать замок.
Вообще-то надо быть олухами, чтобы не пробраться сюда незамеченными и не выкрасть все, что плохо лежит. Замок он только потому, что здесь принято называть замком любой укрепленный дом. Помню, в каком-то королевстве достаточно было на крыше поставить из камня зубчики,