– А что это у нас здесь, а? – Иришка погладила пальцем футболочку на груди ребенка, как раз в том месте, где красовалось пятно от варенья.
– Где? – мальчик, ожидаемо, опустил глаза себе на грудь.
– А вот здесь! – Иришка прихватила мальчика за нос и принялась щекотать, – и вот здесь, и вот здесь!
Ребенок засмеялся, но тихо. Приезд любимой Ириски он хотел сохранить как можно дольше в тайне, надеясь, что отец с дедом не сразу увидят гостью.
– А надо было с сыром кушать. Забыл, что ты мне обещал? – спросила Иришка, прекратив щекотать мальчика.
– Не забыл, – насупился мальчик, – папа с дедуской насли и съели.
– Давно? – вздохнула девушка.
– Почти сразу, как ты уехала.
– Все съели?
– Нет, творог не ели. Сказали, что творог будет моим, а сыр ихним. И не трогали.
– Никит, надо говорить не "ихним", а "их". Сыр будет их. Запомнил, как правильно? – Иришка погладила мальчика по голове. – Я знаю, что и твой папа, и дедушка так говорят, но так неправильно. Некрасиво.
– Хоросо, я запомнил.
– Вот и молодец! А теперь медленно это слово проговори.
– Хо-ро-ссшо! – старательно выговорил малыш.
– Вот! Умница! Видишь, все получается, если стараться! – Иришка обняла мальчика и чмокнула его в макушку. – А у меня для тебя подарки есть! Пойдем в нашу комнату, пока они нас не услышали, да?
Мальчик важно кивнул и шагнул в свой закуток за шторкой первым. Помещение размером 3 на 3 метра, с маленьким окном, продавленным диваном, старым облупленным шкафом и колченогим письменным столом, отделенное от всех ситцевой шторой, трудно было назвать "нашей комнатой", но другого места у Иришки и племянника в доме не было. Сам дом тоже не был большим: одна комната, она же кухня, с печью, одна комната, где спали, обычно пьяные до помутнения в глазах, родной отец и родной же старший брат, и вот этот закуток. Единственное удобство закутка было в том, что он был ближе всего к выходу из дома.
Пока Иришка училась в школе и жила в деревне, это была ее комната. Потом, когда девушка уехала в город и поступила в институт на дневное отделение, удивив этим, в первую очередь, своих же родных, но не односельчан, закуток стал Никиткиным.
– Зачем тебе это высшее образование? Что тебе в деревне не работается? – учил жизни отец.
– Вон Дашка в декрет уйдет, встанешь вместо нее за прилавок! – поддакивал старший брат, имея в виду свою жену, работающую в деревне в продуктовом магазине.
О том, что на место Дашки уже выстроилась очередь из желающих занять ее место, брат Жека не задумывался. У него, как и у отца, все было просто. Летом работаем, зимой пьем. Летом тоже пьем, но реже, по причине работы в поле на тракторе и почти постоянной загруженности. За работу и отец, и брат держались, боясь ее потерять. Хотя бы это еще и держало их трезвыми. Зимой работы было меньше, а свободного времени больше. Вот они и расслаблялись, как умели,