– Приветствую тебя по возвращении из чужих стран, Свенельд сын Альмунда! – величественно произнесла Ульвхильд, встретив его перед горящим очагом и держа в руках окованный серебром рог с вареным медом. – Возблагодарим богов, что хранили тебя и дружину в долгом пути, уберегли от бурь, чужих мечей и стрел, болезней и прочих опасностей, чтобы ты мог достичь той цели, ради какой тебя посылали!
Она отлила немного в очаг – мед зашипел, вырвав мокрые пятна черноты на багряном теле пылающих головней, – потом подала рог Свенельду.
– Благодарю и тебя, дева! – Он улыбнулся. Дочь собственного вождя воздавала ему честь, а это значит, что он и впрямь чего-то добился в жизни. – Славьтесь, асы и асиньи!
Свенельд тоже отлил немного в очаг, а потом наклонился к Ульвхильд, рассчитывая ее поцеловать, но она отвернула лицо, так что он сумел лишь скользнуть губами по ее гладкой щеке.
– Жену свою целуй! – насмешливо шепнула она ему.
Даже отличившийся, сын Альмунда все же был ей не ровня, а Ульвхильд с детских лет знала, где место ей, а где всем остальным.
Юной Витиславы в гриднице не было: Радонега, мать Свенельда, охая, увела девочку к себе и устроила на отдых, велев ее не тревожить, пока не попривыкнет немного. Да и не годится невесте до свадьбы торчать у людей на глазах – сглазят еще. Жители Хольмгарда были разочарованы – всем хотелось получше разглядеть ободритскую княжну. «Насмотритесь еще! – весело отвечал любопытным Свенельд. – Она теперь на весь век с нами!»
Но вот Олав раздал дружине за столами мясо и хлеб, и пришла пора для разговора.
– Когда мы прибыли в Хедебю, я сразу отправился к Сигтрюггу конунгу, в Слиасторп, – рассказывал Свенельд. – Это его усадьба, она неподалеку от Хедебю, но не в самом вике. Он, понятное дело, стал расспрашивать, кто я такой. Оказалось, что наших тамошних родичей он знает, и послал за ними. Ну а когда мы перечислили дедов и выяснили, что я доподлинно их родич, я рассказал, что ты, конунг, задумал большой поход в Серкланд и тебе требуются воины. До них доходили через свеев и готландцев слухи о Хельги киевском и его походе на греков, но они это по большей части сочли за «лживые саги». Но я им все подтвердил: как Хельги взял выкуп за то, чтобы снять осаду, как цесари пообещали ему торговый мир, чтобы можно было возить туда меха и все прочее, а шелк и вино покупать прямо там… У них у всех так глаза и загорелись! – Свенельд усмехнулся. – Но иные стали кричать, что-де они не знают ни меня, ни моего конунга, ни наших людей, мол, им неведомо, те ли мы люди, с которыми можно надеяться на удачу.
– Ну а ты? – воскликнула Сванхейд; молодая госпожа была честолюбива не менее, чем ее сдержанный муж. – Что ты им ответил?
– Я ответил, что сам еще не знаю, есть ли у них хоть немного доблести и пригодится ли нам их помощь. Тогда Сигтрюгг сказал, что мы можем испытать свою храбрость этим же летом, не забираясь на южные моря. Уже близилась Середина Лета, и он сказал, что мы могли бы сходить с боевым щитом в земли