– Ух ты – какая красавица! – услышал я возглас Лехи.
– Что там за красавицу ты еще нашел? – не понял я.
– Как что за красавицу? – удивился Леха, показывая мне медальон. Он каким-то образом разъединил дельфинчика надвое, и внутри его видна была фотография и в самом деле весьма симпатичной девушки.
– Ну-ка, дай сюда! – скомандовал я. – А по аккуратнее, нельзя что ли? – поморщился я, когда украшение чуть не со свистом прилетело мне обратно в руку.
Девчонка на фото была той еще красавицей. Черные южные глаза, чуть ли не в пол лица. Ресницы длинные и пушистые как созревшие «парашютики» у одуванчиков. Густые светлые волосы. Скорее всего перекрашенные, но от этого не менее волнующие, чем натуральные, спадающие на плечи. Нос слегка крупноват, но сложен очень пропорционально и как сам по себе, так и по отношению к остальным линиям лица. А губы! Э, да что там говорить – какую красавицу я вчера чуть не убил! Внизу фотографии полукругом было написано «Полли». Интересное имя с двумя буквами «Л». Очень похоже на заграничное, европейское или заокеанское. Такая бы точно до следственного изолятора могла и не доехать. Эх война война! Куча здоровых, вооруженных мужиков, готова растоптать в пыль девчушку из-за которой они, по идее, должны были биться между собой на дуэлях, дарить ей цветы, комплименты и писать стихи. В утренних сумерках я не смог ее разглядеть по-хорошему, понял только, что она слишком молода, чтобы умереть. В последнее время я стал слишком сентиментален. Или не дал мне совершить страшное преступление образ моей сестры, внезапно возникшей перед глазами, в момент общения с ночной «гостьей» нашей войсковой части. Кто его знает, что это было? Обычно мы пленных не берем, если только не получили приказ добыть «языка». Возни с ними много. И еще не факт, что после доставки в следственные органы, эти боевики снова не встретятся нам, через некоторое время, в лесном массиве с оружием наперевес. Если бы на пути той снайперши попался прапорщик Сивков, то есть Сивый, ей бы конец! Этот заматеревший в боях охотник и глазом бы не повел, выстрелив в симпатичное женское создание, а после подкрался бы к тому гнилому дереву, где сидел несовершеннолетний наблюдатель и проткнул бы его каким-нибудь штырем – прямо сквозь древесину. «На войне как на войне!» – любил повторять прапор эту бородатую фразу, всякий раз, когда убивал. Кто знает, может, он был и прав?
Сивый два раза по птичьи свистнул, сообщая нам, что пора заканчивать привал и двигаться дальше. Жалко, что Незабудка не успел как следует отдохнуть. Ну, ничего, дотянет как нибудь до следующего привала – там подежурю