Несколько мужчин из гостей резко вскакивают со своих мест, громко роняя стулья на пол, и кидаются врассыпную. Женщины кричат от страха, низко пригнув головы к столам. А я просто парализованно замираю, не понимая, что происходит.
Люди в форме двигаются так стремительно, что я не успеваю за ними следить, но замечаю у каждого нашивку «СОБР»[6] на спинах.
Одного из сбежавших гостей перехватывают.
– На живот! Ложись! Руки за голову! – валят его на пол. – Руки за голову, сука! – повторяет один из бойцов, выворачивая руки, уже лежащему на паркете мужчине. – Лёг ровно! Как зовут? Имя, фамилия! Лицо в пол! Как зовут?!
Он отвечает, но среди общего шума мне не удаётся расслышать, что именно.
Внезапно в зале раздаются один за другим два выстрела, сливаясь в один оглушительный звук, вынуждающий меня зажмуриться и закрыть уши ладонями, сжимая голову. Открыв глаза, я вижу на полу возле акустической аппаратуры ещё одного скрученного гостя. Он истошно кричит от боли. Отшатываюсь назад и от ужаса прикрываю рот рукой.
Боковым зрением цепляю, как Илья с силой отпихивает от себя испуганную Зарину, и та, не удержавшись на ногах, летит на пол. Я рефлекторно дёргаюсь в её сторону, но в последний момент останавливаю себя, осознавая, что не успею добежать в другой конец зала, чтобы поддержать беременную девушку.
За этими мыслями я не сразу концентрирую внимание на женихе и свидетеле, несущихся в мою сторону. Отскочив с их пути, вжимаюсь спиной в драпированную фотозону, цепляясь негнущимися пальцами за складки ткани.
Ещё один выстрел, и, не добежав до меня буквально метр, друг жениха валится, как подкошенный. Я заторможенно смотрю, как на его рубашке цвета топлёного молока лениво расползается алое пятно… лишь краем сознания подмечая, что Илья продолжает двигаться.
Поравнявшись со мной, он вдруг останавливается и хватает меня за лиф платья, рывком притягивая спиной к своей груди. Не успеваю опомниться, как мою обнажённую шею уже холодит сталь ножа.
– Я перережу ей глотку! Мне по х*й! – кричит дурным голосом Илья. Я застываю не дыша. Страх клокочет где-то в груди. Одеревеневшие руки просто висят вдоль тела. Они кажутся мне сейчас просто каменными, как и вся я. Как всё моё тело и внутренности. Таращась в сводчатый потолок, я боюсь даже сглотнуть, чтобы нечаянно не привести в движение горло. – Дайте мне уйти! И я отпущу её! – Илья пятится вместе со мной к кухне.
– Стоять! – рявкают где-то сбоку.
Нет, я бы не смогла перепутать этот голос ни с чьим другим. Опускаю глаза, чтобы удостовериться, что это действительно полковник. И как только вижу его, глаза мгновенно наливаются слезами. Пересохшее горло сдавливает спазм отчаяния, жжёт огнём. Крепко сжимая губы, я из последних сил сдерживаю рвущиеся наружу рыдания. Правая нога, так и зависшая стоя на носочке, трясётся, дрожит.
Полковник не смотрит на меня. Его холодный жёсткий взгляд прикован к мужчине