И даже появилось желание прилечь на диван, но еще больше хотелось подобрать имена двум новым героям. Тем самым приблизить их и начать чувствовать.
Пальцы Андрея ныли, и он принялся сжимать и разжимать их. Такое случалось часто и вовсе не от переутомления. Просто пальцы привыкли стучать по клавиатуре и сейчас нетерпеливо требовали продолжения этой музыки. Музыки, понятной только им. И ему.
Андрей вернулся к столу и погрузился в глубокую задумчивость – в вязкую темноту, в которой жили обрывки фраз, обычные и странные имена, картинки корявых ландшафтов, протоптанные дороги или непроходимые участки мрачных лесов. Так он сидел долго, собирая пазлы следующей главы, впитывая разговоры и шум деревьев, тянущихся к небу на чужой планете…
– Ваши сырники, – донеслось откуда-то издалека, и Андрей повернул голову на стук тарелки о столешницу.
– Спасибо, – автоматически ответил он и коротко вздохнул, расставаясь с литературными миражами. Аромат ванили влетел в нос, и сердце непонятно от чего заныло.
«Сейчас Нина уйдет, и я поем. Не хочу, чтобы она ловила мою реакцию и пыталась угадать, нравится мне этот завтрак или нет…»
Когда дверь закрылась, Андрей побарабанил пальцами по столу, безошибочно угадал местоположение вилки и отправил первый кусок в рот.
С вишней.
Сырники с вишней и сметанным соусом.
Точно такие же он ел лишь однажды. Давным-давно. В маленьком домике с заброшенным садом на берегу Черного моря.
Окна были распахнуты, и Андрей почувствовал это сразу, как только переступил порог гостиной. И он угадал легкую рябь штор, вызванную еле уловимым ночным ветром. Розы цветут. В августе их аромат всегда стойкий и с легкостью проникает в комнаты.
«Выпить кофе?»
Когда в сюжете появлялись вопросы, Андрей начинал бродить по дому, проходя километры туда и обратно. Первый этаж, второй, опять первый и второй… Он будто заводил внутри организма неведомый механизм, который разгонялся и рождал новый взрыв столь необходимого литературного непокоя. «Нельзя же так нервничать!» – часто восклицала Илона, наблюдая за этими странными хождениями. Но он не нервничал, он просто жил в меру своих возможностей. Если однажды ты проиграл битву писательскому таланту, то в твоей голове отныне и навсегда будут шелестеть страницы.
– Нина, ты же здесь? – произнес он ровно и резко повернул голову вправо.
– Да.
– Почему не спишь? На дворе ночь.
– Не знаю…
– Ты всегда разговариваешь так тихо?
– Нет.
Нина стояла около лестницы. И Андрей представил, как стремительно преодолевает расстояние в шесть-семь метров, берет девушку за плечи и приближает ее лицо к своему. Острая, почти болезненная, потребность сделать это, неожиданно сжала сердце и обдала жаром.
– Я могу разглядеть человека только с очень близкого расстояния. И я хочу знать, как ты выглядишь. Ты позволишь мне проявить такое любопытство?
Нина