право валяться на нем с книгой или экзаменационными вопросами. Но утром надо было встать, убрать постель, умыться, почистить зубы, позавтракать и лишь потом приступать к делам. Сегодня в честь праздника на все были послабления. Второе правило гласило – никогда ни при каких обстоятельствах не кричать. Даже, если нужно было просто позвать к телефону или привлечь внимание, кричать из одной комнаты в другую запрещалось. Надо было прийти и тихо-спокойно сообщить, что случилось. Стоило ли говорить, что в доме не было ни ссор, ни скандалов. Все решалось мирным путем – путем переговоров. И эти переговоры никогда не откладывались на потом. Третье правило: если что-то пошло не так, это обсуждается в момент, когда что-то пошло не так. Четвертым правилом была пустая раковина и корзина для белья. Посуда мылась, а белье стиралось в моменте. Накапливать посуду, белье и негатив запрещалось. Пятое правило, если кто-то хотел сесть за стол – пусть даже в кухне, пусть даже просто выпить чаю, обязан был опросить всех, находящихся в доме, не хотят ли они к нему присоединиться. Таким образом, любые перекусы всегда собирали всю семью вместе. Телефонами в доме пользовались крайне редко – только, когда кто-то звонил или самим надо было срочно позвонить. Поэтому застолья никогда не превращались в wifi party. Семья либо обсуждала что-то насущное, либо смеялись над историями из жизни. Обсуждать других людей в их отсутствие тоже было запрещено. Разговоры касались только присутствующих, что вполне всех удовлетворяло: ведь так внимания у каждого члена семьи, находящегося за столом, было предостаточно. У дедушки в правилах отсутствовало слово «запрещено», он просто всегда предлагал присоединиться: присоединиться к нему во время утренней зарядки, во время вечерней прогулки «для обязательного подсчета созвездий на небе и проверки, не сбежал ли куда Орион», присоединиться к написанию поздравительных открыток. Перед каждым праздником дедушка клал на стол в большой комнате стопку открыток и собственноручно писал родным, друзьям и знакомым пожелания. Всем непременно разные – от сердца, предварительно, как бы невзначай, обзвонив и выяснив, у кого как идут дела. Иногда к открыткам присоединялись небольшие сувениры, которые дедушка тоже сам укладывал в коробочки или мастерил свертки, виртуозно владея техникой упаковки и ловко обращаясь с лентами разной ширины, сооружая всевозможные банты.
– И чем ты хочешь кормить гостей? А то я на привоз убегаю.
– Мамочка, а сделай нам «Шапку Мономаха».
– Анютка, моя хорошая, она почти готова. Я, как чувствовала, что ты ее захочешь. Думаю, сделаю на всякий случай. А когда безе печь поставила, прямо голос твой услышала: «хочу «Шапку Мономаха», мамочка».
– Я так тебя люблю, моя хорошая.
– Еще что?
– Давай что-то такое… Такое… Чтоб и традиционное и удивить.
– Давай.
– Предлагаю картошку по-африкански, – вступил в разговор деда.
– Папа, вот это новости. Что еще за картошка такая? – легонько щипает мама дедушку.
– Наташа,
