Должно быть, в самом начале, когда миссис Дельвеккио-Шварц еще приходилось мошенничать, чтобы заработать, она ценила деньги. На них она приобрела Дом. Но почему сейчас в ее комнатах так пусто и уныло? Очевидно, миссис Дельвеккио-Шварц нет никакого дела до уюта, и Фло тоже. Где бы они ни жили, им не нужны нарядные платья и удобные диваны. Я даже поняла, почему мать до сих пор кормит Фло грудью: девочка нуждается в этих узах с ней. Ах, Фло! Ангеленок… Твоя мать для тебя – целый мир, его начало и конец. Она твоя опора и прибежище. Спасибо, что ты и меня одарила вниманием, ангеленок. Я признательна тебе.
Понедельник
8 февраля 1960 года
Сегодня утром я приступила к работе в травматологии – как я и думала, она оказалась непростой. Все в моей жизни смешалось: работа, нимфомания, предсказания будущего. Правда, не знаю, можно ли считать нимфоманией секс по выходным. Но не прошло и десяти минут рабочего дня, как я забыла обо всем на свете, кроме рентгена.
Нас здесь трое: старший, средний (я) и младший рентгенологи. Кристина Ли Гамильтон, как представилась моя начальница, особой симпатии у меня не вызывает. Ей тридцать пять, и, судя по подслушанным обрывкам разговоров между ней и медсестрой «травмы», у нашей шефини синдром старой девы в начальной стадии. Если к тому времени, как мне стукнет тридцать пять, я все еще буду одинока, я лучше перережу себе глотку, чем поддамся этому синдрому. Его причины – девственность, а в случае крайней бедности – необходимость всю жизнь провести под одной крышей с родственниками. Основной симптом – патологическое стремление заарканить мужчину. Выйти замуж. Нарожать детишек. Состояться как женщина. Могу только посочувствовать, но страдать этим недугом не собираюсь. Никак не пойму, что движет женщинами с синдромом старой девы: то ли желание любить и быть любимыми, то ли стремление стать наконец обеспеченными материально. Конечно, наша Крис – квалифицированный специалист, ей платят, как мужчинам, но если бы ей вздумалось попросить в банке кредит на покупку дома, ей дали бы от ворот поворот. Банки не предоставляют кредиты женщинам, даже если те платежеспособны. Вдобавок большинству женщин платят мало, так что отложить на старость почти ничего не удается. Об этом мы как-то говорили с Джим – она квалифицированный печатник, но мужчинам за точно такую же работу платят больше. Неудивительно, что женщины вообще не желают знать мужчин. Боб – секретарша у какого-то магната, ей уж точно не переплачивают. А если трудишься в государственном учреждении, то после замужества с работой придется распрощаться. Вот почему все сестры и начальницы отделений – старые девы. Правда, среди них есть и вдовы.
– Если бы не миссис Дельвеккио-Шварц, мы жили бы хуже собак, – сказала мне Джим. – Вечно боялись бы, что про нас узнают и выставят за дверь, а собственное жилье нам вообще не по карману. Дом – наше спасение.
Так вот, о Крис Гамильтон.