Витязь отлетел в сторону, шлем с его головы слетел и покатился кубарем по траве. Последние силы стали покидать его. Собравшись с их остатками, он встал сначала на колено, а потом поднялся, снова видя перед собой Рогдая, но сейчас тот молча – и нарочно неспешно – спустился с коня, а затем демонстративно отбросил щит в сторону. Он увидел, что кузнец и пахарь взволнованно перетаптываются на месте.
– Да вы же его совсем не знаете, – сказал почти победивший. – Хорошо хоть как трус не стал убегать… А то у меня ещё куча дел. Например, спасти Людмилу. Она дико хороша собой. Хозяйственна, девственна… Мне она будет славной женой. А на твоём кургане я позволю ей плакать раз в пять лет. И даже один раз рассказать нашему сыну о твоей храбрости.
Руслан рванулся вперёд, зажимая свой меч обеими руками, чтобы обрушить как можно больше силы и ярости на врага… Но Рогдай просто отбил удар, да так, что Руслан снова чуть не свалился. Ещё одна попытка. «Взинь-взинь-взинь». Клинки высекали искры, но русланов меч оказался куда слабее – рядом с крепкой рогдаевской пилой он выглядел беспомощным кухонным ножом…
– Вот и всё, – выдохнул Рогдай, когда после четырёх десятков ударов Руслан всё же упал снова на колено, тяжело и прерывисто дыша. – Ладно, пусть плачет на кургане раз в три года, ты это заслужил. Честно говорю.
Рогдай схватил Руслана за шиворот и поволок по земле – легко и непринуждённо – к кузнечной печи, вернее, к наковальне, рядом с которой и стояли богатыри-крестьяне, наблюдая развернувшуюся трагедию, и ничего не могли поделать. Тут был честный рыцарский поединок…
Жрец Позвизда приволок жениха Людмилы туда ровно за тем, чтобы положить его голову на наковальню, но та была слишком высокая, поэтому он рывком поднял его на ноги, как злой отец поднимает нерадивого ребёнка, извалявшегося в грязи.
– Не передумал? – спросил Рогдай. – Сдавайся.
Руслан молчал, нисколько не страшась своей участи и лишь жалея о том, что Людмила так и не дождётся его. И старец из пещеры был прав, и не прав сразу: он действительно встретил страшного неприятеля, но одолеть его не смог. Голова прижалась к горячей наковальне, в лицо упорно дышала жаром печь.
– Уж нет, не осквернишь ты мою кузню кровью доблестного витязя, грязная колдунша, – пробурчал кузнец другим – низким и колючим – голосом. А затем с размаху обрушил удар своего молота прямо на голову Рогдаю – тот пропустил мимо ушей слова Лёньки, поэтому пропустил и удар, который его свалил как подкошенного.
Неистово громыхнул раскат, шлем вмялся, один рог отлетел и заплясал на камне. Рогдай молча попытался вскочить, но получил ещё один удар молотом – опять