– Они же сестры, – пожимаю я плечами. – Сестры всегда так себя ведут. Ругаются, даже дерутся. Элла тоже бывает такой, когда не в настроении.
– Пожалуй, ты права, – грустно говорит он, передавая мне тарелку. – Я поговорю с Дейзи, и мы с ней помиримся. Попозже. И кто это сказал, что быть родителем легко?
– Только не я.
Вспоминаю собственных родителей. Им от меня тоже досталось.
– Впрочем, ты ухитряешься делать так, что обе тебя любят.
– Сегодня что-то не очень. Особенно Дейзи.
– Любят-любят, даже сегодня, – стою я на своем. – И уважают. Иногда мне кажется, что Элла ревнует тебя ко мне, хотела бы, чтобы меня не было с тобой рядом.
– Погоди, скоро переметнется на другую сторону, настанет моя очередь принимать огонь на себя. – Он наклоняется и целует меня в щеку. – Ничего, все будет хорошо. Главное, что мы вместе.
Заглядывает мне в глаза. У него глаза серые, как голубиное крыло, взгляд мягкий, в них светится столько мудрости, что на душе сразу становится спокойно. Даже хочется рассказать про телефонный звонок. И не только про него. Но я не могу. Нельзя. Не теперь. Никогда.
Он смотрит на Эда, сидящего на другом конце стола:
– Может, в скраббл сыграем, а, папа?
Спокойно доедающий десерт Эд сразу светлеет, оба отправляются в гостиную, а я остаюсь на кухне загружать посудомоечную машину. Делаю я это автоматически, мысли блуждают далеко. Да-да, Орла. Не встречалась и не разговаривала с ней уже больше двадцати лет – до сегодняшнего вечера. Даже думать о ней забыла. А в юности мы были самыми близкими подругами. Ходили всюду вместе, делились друг с другом мечтами, тайными желаниями, победами и поражениями. И вдруг, когда нам было по шестнадцать лет, все изменилось. Погибла Роза. У нас был шанс открыть, как все было, но мы не воспользовались им. Мы лгали, каждая ложь порождала следующую, пока мы не нагромоздили огромную гору лжи, запутанный клубок, который стал нашей тайной.
Раздается звонок в дверь, я вскакиваю, роняю тарелку; она катится по полу и со звоном ложится рядом с собачьей мисочкой для питья. Поднимаю, кладу на подставку и иду в переднюю. Ужасно боюсь, что сейчас вот открою – а там стоит Орла во плоти и крови, материализовавшись всего через пару часов после того, как я слышала ее голос. Открываю и облегченно вздыхаю – это не она, это Джеми, последний из многочисленных ухажеров Эллы. Стоит на пороге, смотрит на меня, явно робеет. Волосы густо смазаны какой-то дрянью и торчат пиками наподобие гребня, от него так и несет дезодорантом.
Стуча каблучками, сверху сбегает Элла и отталкивает меня локтем. На ней коротенькая, узенькая, в обтяжку, джинсовая юбочка и кофточка, открывающая живот.
– Элла, здесь все-таки Шотландия, – говорю я.
Она еще и волосы распрямила, и они теперь падают со лба широкой прядью, закрывая один глаз. Другой же смотрит на меня довольно воинственно, даже агрессивно.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты же замерзнешь. Прошу тебя, надень что-нибудь потеплее.
– Я ее согрею, – осмеливается