Субботин и хозяин кабинета перекинулись парой фраз шёпотом и милиционер, отдав честь, ободряюще кивнул Костику, вышел.
– Итак, Константин Викторович, давай знакомиться. Меня зовут Павел Юрьевич Минаев. Каждый рабочий завода находится под моим неусыпным взглядом. Ты оказался на режимном заводе по нескольким причинам и одна из них печальная. Впрочем, я об этом скажу позже, – глаза Минаева блеснули льдом и заставили замереть сердце Костика. – Я практически всё о тебе знаю, Константин.
Костик напрягся, сердце готово было выскочить наружу. Из глубин памяти всплыли все страшилки, подмешанные к исторической правде чужими и отечественными «голосами западной демократии». Иррациональный страх перед сотрудником НКВД разлился по всему телу. В какой-то момент Костик захотел умереть прямо здесь, чтобы только его не пытали и не избивали.
– Мать умерла в 1939 году, отца призвали в армию в августе 1941 года. Ты, вместе с переселенцами из Саратова приехал в Новосибирск. Так?
Опять пронзительный взгляд обжёг Костика. Он не знал, что отвечать.
– Не помнишь? – Минаев вытянул вперёд, сложенные трубочкой губы и громко цыкнул. – И вот какого хрена ты попёрся через железку в посёлок чалдонов? Повезло ещё, что ножом не ткнули. Тебе Саратовки мало? Надо же, додуматься! Ночью к чалдонам! Чалдоны в вашу Саратовку поодиночке не ходят. Какого, скажи мне, хрена, ты полез к ним?
Костик пытался ухватить лихорадочно разбегающиеся мысли, сидел в одной позе, словно замороженный и смотрел неотрывно в сторону.
– Ладно, – чекист смягчил интонации. – С завода на фронт ушла очередная партия рабочих. Идёт новый набор, кому-то ведь надо делать снаряды. На режимный объект берут не всех, а только кристально чистых людей из рабочих и крестьян. Ты подходишь. Семнадцать лет. Парень взрослый. Токарный станок освоишь. У нас в цехах практически не осталось мужиков. Женщины и дети. Ответственность огромная. Любой проступок карается строго. Заруби это себе на носу!
Минаев прошёлся по кабинету, постоял у окна, высматривая что-то в серой уличной дымке, а затем резко повернулся к Костику.
– Крепись, парень! Твой отец Виктор Евграфович Неупокоев пал смертью храбрых при обороне города Тула. Вот так. Теперь ты сам себе голова. В Саратовку поедешь? Вещи какие там собрать или ещё что?
Костик заторможено поднял взгляд на Минаева, ожидая очередной порции льда, но в глазах у чекиста светились добродушие и сочувствие. Как ни удивительно. Впрочем, Костик испугался ещё больше. Он не знал, где находится Саратовка, где находится дом. Голова сама по себе отрицательно замоталась в стороны.
– Тогда пошли к директору, – Минаев с пониманием кивнул. – Он решит, куда тебя определить.
Костик встал и на ватных ногах двинулся на выход.
С директором пообщаться не довелось. На Костика в сопровождении грозного стража обратил внимание инженер завода