– Мы не можем ошибиться. Чувство, что мы испытываем к ниари оно либо есть, либо нет. Перепутать его невозможно. Кроме того, к моменту твоего появления мы уже не могли обернуться, а теперь, как видишь, вернули себе человеческий вид, – сказал Рис.
– Нет! – громко сказала я, стягивая с кровати тонкое покрывало, чтобы завернуться и уйти. Я и сама не знала, против чего бастовала, но сейчас хотелось обрести хоть какую-то уверенность, что я не сошла с ума. Куда идти, я, правда, не знаю, но это не поколебало моей решимости.
– Айзиля, мы понимаем, как тебе непросто все это принять. Максим рассказал о том, что вас связывает и о твоем страхе, но прошу, прекрати нас дразнить. Убежать от ругару невозможно, спрятаться тоже, особенно тебе. Мы не хотим тебя пугать или торопить, но наши инстинкты просто не позволят нам долгое время находиться далеко от тебя, как и терпеть твоего любовника. Чем сильнее ты нас будешь отталкивать, тем большую власть над нами будет иметь райх – наша вторая сущность и тем менее адекватно с твоей точки зрения мы будем себя вести. К счастью, мы не утрачивали разума, и в течение дня можем относительно спокойно покидать тебя ненадолго, не усугубляй. По нашим законам ты не то, что несовершеннолетняя, ты даже зрелости достигнешь только через месяц. Для нас ты почти как ребенок, поэтому нам немного проще контролировать свое желание, но, если ты будешь провоцировать общением с Максимом, это плохо кончится. Мама пояснила, что в вашем мире двадцать это уже давно совершеннолетие, но у нас даже возраст согласия начинается с двадцати одного года, а юридическая независимость наступает в тридцать, – и снова Рис, пояснил мне некоторые моменты.
– А вам сколько? Выглядите, максимум на двадцать пять лет. И вы не представились, я слышала, как к вам обращается Мария, но это больше похоже на клички, для котов, в вашем случае.
– Не груби, ниари, тебе не идет. Мое имя Ривер, а брата зовут Варис, родные называю кратко – Вер и Рис, нам двести пятьдесят лет. Скорее всего ты все равно не увидишь между нами разницы, поэтому можешь звать нас нейрами, это приятнее, чем когда тебя называют именем брата, – строго сказал молчавший пока Вер.
Он бы очень удивился, но я четко понимала кто есть кто. Мне они даже показались разными, хотя даже придирчивый критик, вряд ли найдет хотя бы три отличия одного парня от второго.
– Она пахнет близостью с другим самцом, я еле сдерживаюсь.
Прошипел сквозь зубы Ривер, обращаюсь к близнецу.
– Потерпи. Возьми себя в руки, – ответил ему более спокойный брат. А потом повернулся ко мне: – Я наберу тебе ванну с ароматизированными солями. Едва ли это поможет, но лучше прими ее. Это не шутки, если от тебя будет пахнуть Максимом или тем…, чем вы занимались в момент появления, то высок риск, что кто-то из нас обернется и убьет его. Виктория не сможет теперь нас остановить.
Варис говорил спокойно, почти грустно, но его слова инеем