– Я, может, что-то не так понял, но из-за людей вроде сожгли ваш дом, – нахмурился Олдус. Какой-то скриплер настойчиво совал ему в руку огромный кусок хлеба с вареньем. – С чего это вы решили помочь?
– О, кого я вижу. Господин Прайд. – Пал приветственно зашевелил ветками на голове. – Долгая жизнь нас научила: прошлое всегда в прошлом, нечего его оплакивать. А если люди не разучились смеяться даже на тропе смертной тени, то, клянусь древесиной своих предков, вас рано считать бесполезными опилками. А теперь угощайтесь, вы голодны. Мы пока чай вскипятим.
Два раза никого просить не пришлось и, вгрызаясь в бутерброд, Генри подумал, что это лучший ужин в его жизни.
– А у вас оружия, случайно, нет? – спросил он, когда все наелись и сидели вокруг костра, сжимая щербатые кружки с чаем.
– Поищем. – Пал махнул нескольким скриплерам, они нырнули между корней и минут через пять вернулись, с грохотом свалив у костра свои находки. – Есть скалка, две лопаты, мешок перца, один нож хороший, другой тупой и палок сколько угодно.
– А перец-то зачем?
Мешок тут же схватила Агата, запустила в него руку и вдруг быстрым движением бросила щепотку перца Генри в глаза. Генри, конечно, успел увернуться, но Агата удовлетворенно кивнула, прижала к себе мешок и ткнула пальцем в сторону войск Освальда.
– Хочешь отбиваться от его воинов вот этим? – не поверил Генри. Она закивала с мрачной, удовлетворенной улыбкой и погладила мешок. – Ну, ладно. Сван, возьми тот нож, который получше. Если на тебя нападут – ударь в ответ, ты справишься. Ищи Хью, не думай больше ни о чем. Я уверен, он тебя послушает. Ты отлично ему все объяснишь.
– Думаешь?
– Ага. Можешь в стихах.
– Точно, Генри! Я придумаю песню, и, когда он ее услышит, сам меня найдет! – Сван вытащил гармошку и протянул ему. – Подыграй мне, а я буду придумывать. «Когда состаримся, мы вспомним этот день…» Нет, длинно. Так, нужна рифма. Рука-река, опять-вспять, звеня-меня… Хм. Надо подумать.
Генри, как мог, пытался дуть в ритм словам. Но скоро понял, что музыка Свану не нужна, он прислушивался только к строчкам у себя в голове, и Генри, бросив гармошку на землю, повернулся к остальным: Агата, Олдус и Пал в розовом венке сидели под деревом, разглядывая круглую металлическую коробку на цепочке.
– Это медальон-защитник, – пояснил Олдус, когда Генри сел рядом. – Превращает нашу любовь к семье в чары, которые ее защищают. Не хочу, чтобы он завтра остался где-то тут и Освальд его переплавил. – Он протянул его Палу. – Будьте добры, отнесите моей жене. И передайте моему сыну, что все сказки – правда. И что даже если у нас завтра ничего не получится и дара у него не будет, он не обязан становиться посланником. Может стать кем захочет.
Пал бережно взял медальон и исчез среди корней. Агата погладила Олдуса по плечу, и Генри внес это движение в список жестов, которые он пока не понимал, список, который уже никогда не понадобится.
– Знаете, Агата, ваш отец научил