– Да… но сильно сократили.
Мой очерк о мостостроителях, которые строили самый большой в Советском Союзе мост через реку Амур, действительно напечатали в журнале «Дальний Восток», а отрывки из него в «Юности» и… в «Крокодиле»! Как юморист, я не мог не вставить в очерк какие-то весьма забавные «наблюдашки». Редакторам «Крокодила» это показалось свежаком. Юмор с комсомольских ударных строек никто раньше не предлагал. Некоторые из моих записей даже взяли в «Литературную газету». Однако хвастать «Литературкой» или премией «Золотой телёнок», которую я как раз к тому времени впервые получил, перед Куприяном Кондратьичем было бесперспективно. Словосочетание «золотой телёнок» могло его сильно напрячь – от него явно попахивало «золотым тельцом». А он всё-таки был человеком истинно православным. Журнал «Дальний Восток» читали мало, «Юность» Куприян Кондратьевич не знал, поэтому единственное, что мне осталось ему ответить:
– Мои очерки о мостостроителях напечатали в «Крокодиле»!
«Боже, что я брякнул?!» Я представил себе сатирические «крокодильские» иллюстрации к моему очерку о мостостроителях – этакие в виде израильской хунты или разжиревшего, с крючковатым носом дядюшки Сэма.
«Крокодил» в то время особенно упражнялся в изображении уродов, коими он настойчиво пытался представить капиталистические страны советским летариям. Что ни страна, то некий монстр, рождённый от соития Змея Горыныча с Медузой горгоной. Сейчас пишу эти строки и вспоминаю одну незабываемую «крокодильскую» обложку – жирный дядюшка Сэм с туловищем-мешком, на котором нарисован $, за рулём «линкольна», а за ним на телеге русская ядрёная баба погоняет лошадь, и подпись-лозунг: «Обгоним Америку по мясу и молоку!»
Однако, как ни странно, мой ответ про «Крокодил» Куприяну Кондратьевичу понравился. Какие же всё-таки они непредсказуемые, эти староверы! Никогда ничего у них не угадаешь.
– «Крокодил»? Знаю! Несколько раз даже читал. Забавный журналец. Израиль с Америкой верно изображают! – Он открыл калитку. – Заходи!
Так благодаря моему отцу, Сысоеву и журналу «Крокодил» я на несколько дней попал совсем в другой мир, находясь в котором уже на следующий день понял, что для их мира наш мир – антимир!
Вернувшись в Москву, я написал очерк, как и обещал отцу, о людях, которых совершенно неправильно понимали в нашем атеистическом обществе. Но цензура его не пропустила. Через год отец пытался об этой деревне снять телевизионный фильм, но его тоже не выпустили на экран. Советская власть староверов считала преступниками, сектой. Служивая чиновничья партийная мелюзга их бы наверняка изничтожила, если бы неизвестно кто там, наверху, чуть ли не на уровне Кремля их тайно не оберегал. До сих пор никому не известно, кто это был. Поговаривали, у кого-то из членов политбюро предки были староверами.
Когда мой отец пытался уговорить начальство Первого канала показать фильм о многосемейных тружениках-староверах по телевидению, один из крайкомовских работников Хабаровска написал на отца донос: мол, Николай Задорнов – скрытый агент влияния Запада: он агитирует за людей, которые