Париж, несомненно, город приветливый и красивый. Хотя его голова покрыта сединами, он тем не менее всегда молодой.
Если взять послевоенный период, то с Францией у нас временами складывались в полном смысле слова дружественные отношения. И это несмотря на то, что заключенный в свое время с нею политический договор потерял свое значение в связи с ее приобщением к блоку НАТО, а также в связи с курсом Запада, направленным на ремилитаризацию Западной Германии.
Всплеск добрых отношений пришелся и на то время, когда у кормила власти находился де Голль. Это сказалось и на всей политической атмосфере и на деловых советско-французских связях. Ощущалось потепление и на контактах между людьми. Чувствовалось это и тогда, когда во главе советского руководства стоял Н.С. Хрущев.
Самым серьезным образом в Москве обдумывался вопрос о том, чтобы в отношениях с Францией найти какую-то броскую форму контактов, может быть, даже такую, какой не было у нас ни с одной другой капиталистической страной Запада. Вспоминается такой эпизод.
В беседе со мной как с министром иностранных дел СССР Хрущев говорил:
– Надо обдумать все это в конкретном плане. Почему, например, мы не можем повернуть дело таким образом, чтобы в советских семьях жили молодые французы или француженки? Допустим, во время обучения в институте или другом учебном заведении? То же самое можно сделать и по отношению к нашим молодым людям: пусть поживут и поучатся во Франции. Ничего невыполнимого тут нет. Нужно только, чтобы оба правительства взялись за дело и разъяснили людям полезность такой меры.
На первый взгляд получалось довольно логично. История ведь знала такие периоды, когда в России французы и француженки буквально наводняли столицу и не только ее. Жили они и в семьях, правда, чаще всего в роли учителя, гувернера или гувернантки. Привилегиями «заполучить» такого иноземца пользовались помещики и представители буржуазии, да и «удовольствие» это само по себе оказывалось очень дорогим. Теперь нечто подобное, только в совершенно ином виде, задумывалось как акция, которая должна пойти на пользу широким слоям населения и развитию добрых отношений между странами.
– Конечно, идти ко всему надо постепенно, – говорил Хрущев. – Но невозможного в этом ничего нет.
Он даже спросил меня в упор:
– Вот вы с женой, наверно, согласились бы взять к себе, допустим, француженку? У вашей семьи имеется опыт общения с иностранцами, и вы сами знаете, да и дети ваши знают иностранные языки.
– Мы говорим по-английски, – сказал я.
– Верно, на первом плане у вас из иностранных языков – английский. Но ведь можно им и ограничиться, если та, которая поселится у вас, сама будет знать помимо французского еще и английский язык. К тому же она ведь начнет изучать русский язык.
Он даже рекомендовал мне проявить в этом вопросе инициативу. Назвал и француженку – дочь одного