Вцепилась в мою руку, пытаясь ослабить хватку.
– Мужика какого-то, – прорычала зло.
Еще сильней потянул за волосы.
– Уважаемого человека ты кинула на бабки. Бизнесмена, с которым мы очень тесно дружим.
Отпустил ее, заскулила.
– Зачем?
Отошел от нее подальше. Чтобы не прибить ненароком.
– Зачем? – ухмыльнулась, поправляя волосы. – Да потому что брат больной! На операцию деньги нужны! Инвалид он после аварии, пацану десять лет всего, – в ее голосе звучали слезы. И обида.
– Почему не попросила?
– Я просила. У Овсянки.
– И что?
– И ничего.
И что с ней делать? Идиотка. И косяк ведь серьезный, наказать ее надо. Повернулся к ней. Тощая, мелкая, сколько ей лет? Двадцать? Уже столько дерьма в своей жизни видела. Ай, и черт с ней. И так руки в крови по локоть, еще не хватало мне эту дуру на душу брать.
Подошел к ней. Вжалась в стену, и куда былая прыть и наглость делась? Схватил ее за плечо, нагнул раком, бросив в кресло. Прижался к ней сзади и наклонился к самому уху.
– Еще раз увижу тебя здесь, мои пацаны отвезут тебя за город и станцуют с тобой хоровод. Поняла?
Всхлипнула. Ну и правильно, значит, поняла, что не шучу.
– А теперь вали отсюда! – процедил сквозь зубы и отпустил. Дважды просить не пришлось – опрометью метнулась на выход.
Через десять минут в кабинет вошел Овсянка. Не успев присесть, принялся докладывать информацию. Нравится мне его рвение. Уже больше года он моя правая рука, и ни одного косяка за ним не значится.
– Шеф, Киров на месте. Сейчас в номере разместили его. Девочки, бухло – все как надо, – ухмыльнулся довольно. – Встреча по плану, вечером в клубе. Киров рвется бой посмотреть.
Это хорошо, что рвется. Думаю, сегодня хорошие бабки на нем заработаем.
– Что там с Македонским?
Овсянка пожал плечами.
– А что с ним?
– Он к бою готов? – спросил и вытянул из кармана пачку сигарет. Закурил и затянулся поглубже.
– Готов.
– Ну и хорошо. Думаю, что не стоит его Кирову отдавать.
– Он же за ним и приехал.
Миша выглядел озадаченным. Он рад был спихнуть Македона как можно быстрей, не заладилось у них с первой минуты общения. Вот и занервничал от моих слов.
– Приехал за ним, возьмет другого, – проговорил спокойно. – У нас че, бойцов мало? Вон, новенькие шеренгами выстраиваются в поисках работы. Македона оставить хочу, – затушил сигарету, посмотрел в окно. Небо было темным, грозовым. В воздухе так и чувствовалось напряжение.
– А я бы отдал его, – послышался за спиной недовольный голос Овсянки. – Не нравится мне он.
Усмехнулся про себя.
– Почему?
– Послужной у него