В общем, место это считалось опасным, но в том, разумеется, и крылся секрет его притягательности. В рекламном проспекте «Откройте для себя Уотком!», выпущенном в том году Управлением города Беллингема и округа Уотком по туризму, водопад даже не упоминался, – чтобы не подвергать людей опасности.
Но к тому времени это умолчание уже не помогало. Проспект «Откройте для себя Уотком!» все равно никто не читал. Информацию о том, чем стоит заняться в округе, люди узнавали в соцсетях.
Как и информацию о том, ради чего стоит умереть.
По дороге от департамента полиции Ферндейла до места происшествия Линдси размышляла о последней нелепой трагедии, думая о том, что подобные инциденты только провоцируют на безрассудство новых смельчаков, желающих попозировать на огромной высоте у края обрыва. Она мчалась вдоль реки. Мимо мелькали деревья, сливавшиеся в сплошную зелёную стену. Без мигалки. Без сирены. Незачем.
Итак, труп. Труп женщины.
Линдси снова взглянула на пустое пассажирское кресло.
– Наверное, кто-то из местных хотел выпендриться перед друзьями, – сказал бы Алан.
– Ты всегда так говоришь, – парировала бы она после продолжительной паузы.
– И всегда оказываюсь прав. Тебе ли не знать, Линдси? Ты же видела меня в деле.
Он засверкал бы в улыбке ослепительно белыми вставными зубами, дожидаясь от неё намеренно неубедительного возражения.
Они имели обыкновение подтрунивать друг над другом, обмениваться колкостями, как это принято у напарников, делающих одно дело, что требует полного контакта.
Алан Шарп в её жизни занимал одновременно место отца и лучшего друга. Его самоубийство, она знала, всегда будет тревожить её, – отчасти потому, что в его поведении она не видела никаких признаков такого поворота событий.
Она не догадывалась, сколь хрупкий он был по натуре и за улыбкой, которая всегда готова была появиться на его губах, скрывал глубокую душевную боль. Алан был предан своей семье и своей работе. Порой, приезжая утром в отделение и залетая в кабинет, Линдси сомневалась, что он вообще с вечера уходил домой. Спрашивать его об этом она давно перестала, так как он неизменно отрицал, что ночевал на работе, – даже когда она обнаружила одеяло и подушку, которые он прятал в шкафу с документацией, что стоял у его письменного стола.
И тем не менее, улыбка никогда не сходила с его лица. Он никогда не выказывал печали. Ничуть.
Под колесами заскрипел гравий. Линдси на своём служебном внедорожнике въехала на маленькую стоянку и припарковалась возле седана марки «Тойота» – единственного автомобиля, который там находился до её прибытия. Рядом стояла