– Ты хоть слышишь меня? – взревел Стас, а я эхом отозвалась.
– Слышу.
– Это что, какая-то новая игра? – побелев от ярости, спросил он.
Я посмотрела ему в глаза, не прячась и не таясь. Когда-то он был моим миром. А теперь?
Я неспешно поставила Горилку на пол и поднялась. Взяла его тарелку и аккуратно вытряхнула содержимое в мусорное ведро. Положила в посудомойку и тихо сказала:
– Больше никаких игр, Стас.
Он вдруг испугался. Я увидела это по его глазам. Но пути назад больше не было – свое мы уже отыграли.
– Все было не так уж и скверно, – пошел на попятный он. – Зря ты так… День был тяжелый и…
– Ты можешь заказать себе пиццу, привезут через полчаса, – из прихожей сказала я. – Телефон ресторана на холодильнике.
– Куда ты? – тревожно спросил он, смотря как я застегиваю замок на босоножках.
– К маме, – ответила я и пристегнула Горилку к поводку. – Вещи заберу завтра. После работы.
– Ты что, уходишь? От меня? – опешил он, провожая меня взглядом и не веря собственным глазам.
– Я уже ушла, Стас.
Он не сделал ни единой попытки удержать меня. Может, не верил, что все происходит в действительности, или мужская гордость проснулась раньше, чем пришло осознание произошедшего. Причина не так уж и важна. Я лишь радовалась, что удалось избежать ненужных сцен и запоздалых, ничего не стоящих слов.
Я усадила Горилку на переднее сиденье машины и, потрепав по голове, сказала:
– Все. Начинаем новую жизнь. Ты со мной?
Умная собака поднялась на лапках и лизнула меня в щеку. Я засмеялась.
– Вот и славно!
Мама моему появлению не удивилась. За последний год я четырежды съезжала от Стаса. Она тревожилась за меня, но виду старалась не подавать:
–Опять с одним чемоданом? – натянуто улыбнулась она.
–В этот раз даже без него, – поцеловав ее в макушку (мама была ниже меня на голову), развела руками я. – Только я и Горилка.
–Так даже лучше, – отмахнулась мама. – Похоже дождь сейчас начнется – не самое лучшее время таскать вещи. Лучше чай пойдем пить. Я как раз сегодня свежей мяты купила.
И мы пили чай и болтали о всякой ерунде. Мне было тепло и уютно дома. Так, как бывает только в детстве. Впервые за долгое время я ни о чем не жалела, не сомневалась в себе.
Однако уже следующим утром стало понятно, что прощать мне мое решение Стас не намерен. И, к сожалению, у него, вернее его семьи, были все возможности, чтобы наказать меня за своенравность.
Мы встречались с ним шесть лет, знали друг друга и того больше – почти восемь. Работать вместе – была его идея. Мне же, в свое время, просто не хватило ума противостоять его уговорам.
Агаповым принадлежало одно