Сиреневое счастье. Регина Хайруллова

спины – тень от сиреневой шляпки, изящный изгиб шеи, обнажённые золотоватые плечи, грациозные руки с тонкими аристократичными запястьями и узкая спина, обтянутая тонкой тканью. В профиль – прикрытый шляпой лоб, аккуратный нос и удивительная бледность лица, подчёркнутая едва красными губами; плавно вздымающаяся грудь, полуприкрытые платьем колени. Последнее Дмитрия удивляет и одновременно с этим будоражит. Из-под шляпки не вылетает ни локона, так что нельзя узнать, какого цвета её волосы, хотя Дмитрию кажется, что они непременно золотые. Незнакомка столь тонка и хрупка, что, когда дует ветер, Дмитрий боится, как бы она не улетела вслед за ним, как бы мираж не рассеялся. В такие моменты ему особенно сильно хочется обхватить её за талию и прикоснуться губами сначала к изящным запястьям, а после… Целовать её до скончания века, пока оба они не обратятся в пепел.

      Но одна красота не смогла бы надолго очаровать Дмитрия, потому он наслаждался тем, что девушка никогда не сидела просто так. Незнакомка проводила линию за линией, создавая противоположный берег, она касалась кистью, и весь нарисованный мир оживал и светился частичками её души. Она, что было для Дмитрия несомненным, любила искусство. Если бы не эта любовь, Дмитрий никогда бы не стал тратить время на незнакомку в откровенных нарядах, которым, конечно же, соответствует вполне определённая профессия.

      По субботам или воскресеньям Дмитрий издали наблюдал за её движениями и молча восхищался, вопреки своей натуре, которая сразу требовала всё, что ей приглянулось.

      Но завтра всё изменится.

      А пока Дмитрий отправился к масонскому храму, прозванному в народе Статуйкой. Это была высокая беседка из красного кирпича. Храм украшали четыре портика и купол, над которым возвышалась фигура Иоанна Крестителя. Статуйку построил ещё в восемнадцатом веке его предок, и о ней ходило немало легенд. Поговаривали даже, что это вовсе не масонский храм, а часовня над могилой юной Киндяковой.

      Дмитрию представилась его незнакомка, лежащая под этим огромным зданием, придавленная кирпичами и позабытая всеми, кого она когда-либо знала и любила. Одинокая, несчастная, обречённая оставаться на этом самом месте веками. Дмитрий встряхнул головой и повернулся, чтобы уйти, но, к своему несчастью, увидел Лизу Искоеву, которая в последнее время всё чаще появлялась рядом: то в роще, то у Ставрыгина, то у Екатерины Максимилиановны.

      У Елизаветы – Лизоньки, как назвал её Семён, – плотное, малооформленное тело, которое не спасают даже корсеты. У неё толстые запястья, круглое лицо с застывшим выражением удивления: чуть приоткрытый рот и широко раскрытые глаза. Вздёрнутый нос её часто морщится, и от этого на подбородке появляется ямка. У неё рыжие кудрявые волосы, которые вечно выбиваются из причёски. Лизе лет пятнадцать, на вид примерно столько же, а вот по развитию не наберётся и на пять лет, в этом, по крайней мере, не сомневается Дмитрий.

      – «Не узнавай, куда я путь склонила, в какой предел из мира перешла… О друг! Я всё земное совершила;