Мы еще раз спустились к подземному озеру, и нам с арахнидом разрешили немного поплавать.
Правда, потом нас буквально замучили проверками самочувствия. А через неделю после этого похода мы с арахнидом сбежали от наших надзирателей и выбрались на поверхность.
Я и забыла, как зелен и прекрасен этот мир! Мы взяли с собой покрывало для меня и большую корзинку с закусками и провели потрясающий день, наполненный солнцем, зноем, пением птиц и Сэпием.
Правда, когда мы вернулись, то целый час выслушивали лекцию о нашей безответственности, но это нам настроения не испортило.
Мой возлюбленный был теперь как бы беременным от меня, и я от этого чувствовала себя странно: с одной стороны, меня распирала гордость, что большой и сильный арахнид ждет от меня детей, или, как он называет, гнездо, а с другой – мысль о беременном мужчине меня немного смешила.
Однако Сэпий теперь себя часто вел как настоящая будущая мать – то хандрил по непонятной причине, и мне приходилось всеми силами его веселить и отвлекать от мрачных мыслей, то страдал вкусовыми извращениями, но тут уж мы с гнездом всячески потакали его капризам.
Прошло уже полгода со дня единения, но внешне Сэпий никак не изменился. Однако это было временно.
Он говорил, что паучье брюшко будет очень большим, и ближе к финалу нашего ожидания он, скорее всего, не сможет передвигаться, поэтому сейчас мы старались получить от этой жизни все.
Все, кроме возможности быть по-настоящему вместе.
Наши объятия становились все более частыми и продолжительными, и каждый раз я уговаривала себя не переходить границы дозволенного, а так хотелось изучить каждый сантиметр тела любимого мной мужчины – ну, по крайней мере, человеческой его части.
Сэпий это понимал и утешал меня, как неразумного ребенка, который собрался выходить замуж за взрослого дядю.
Хотя, наверное, я была для арахнида почти ребенком. Он точно не помнил даты своего рождения, но, с его слов, ему было более трехсот пятидесяти лет.
Сегодня арахнид обещал мне показать гнездо, из которого он появился.
Оказывается, гнездовые рождают не паучков, а большую неразумную живую субстанцию, в которой живут зародыши будущего гнезда. Сразу после появления гнезда появляются гнездовые арахниды – они первые.
Потом, по мере необходимости и созревания, появляются другие паучки. И так длится примерно лет триста, а когда последний паучок появляется на свет, приходит время гнездовому найти аллаиду и дать жизнь новому гнезду.
Арахниды никогда не плодятся бесконтрольно и количество гнездовых могут регулировать сами в зависимости от популяции инсектоидов, которыми они питаются.
– Сэпий, а что будет с твоим гнездом, когда появится новое? – решила уточнить я.
– Ничего, гнездо будет живым, пока жив хотя бы один арахнид, появившийся из него, и умрет вместе с ним. Этот источник жизни является нашим коллективным разумом. Оно само не имеет никаких мыслей и эмоций, но с помощью него мы