Уже входя в кафе, Шурик удивленно зафиксировал, что и солнечный свет как-то изменился. Если раньше он был какой-то незаметный, то теперь – красноватый, словно сквозь фильтр. «Просто марсианские хроники какие-то! Или это внезапная песчаная буря, длившаяся одно мгновение, достаточное для того, чтобы завалить пылью и окрасить воздух в красный цвет. Было ж такое в Австралии, правда, длилось не один день. Или я пока не понимаю». Он также подумал, что может быть, самым правильным было бы вернуться в офис, позвонить Аполлинарию, но решил, раз уж пришел в кафе, то хоть перекусит слегка. Если бы что-то серьезное произошло, шеф обязательно бы связался. А телефон молчал.
Шурик прошел прямо к стойке, отмечая по ходу поваленные стулья, пустоту зала и толстый слой неведомой пыли вокруг. Можно бы было назвать это погромом, но ни одного разбитого стекла, ни сломанного табурета, ни луж пролитого спиртного – ничего. Людей нет – так ушли все, перевернув за собой стулья из чисто хулиганских побуждений. Фанаты «Зенита», принявшие, как закон, «джентльменское хулиганство»?
За стойкой оказалась официантка, хмуро глядящая на него.
Ну? – сказала она.
Что-то раньше подобного обращения Шурик здесь не припоминал.
Девушка выглядела странно, если не сказать – подозрительно. Хвост, копыта, маленькие изящные рожки на лбу, свиной пятак вместо носа – с этим было все в порядке, то есть, всего этого не было. Но, тем не менее, что-то было явно не так.
Шо бачишь? – спросила она ничтоже сумняшись.
Шурик не был полностью уверен, что правильно расслышал произнесенные слова, поэтому немного потерялся. В украинском языке, в белорусском, в польском и иных славянских диалектах он был не силен. Понимал, конечно, однокоренные слова, но ручаться за правильное восприятие не мог. Да и не хотел.
Здесь, в центре Питера, в непосредственной близости от исторической зоны, гораздо легче было услышать английский, может быть, иной европейский, даже японский, но никак не слова, государственно одобренные соседней державой. Или теперь наряду с таджикским экспедиционным корпусом в популярных кафе заведутся украиноязычные официантки?
Не понял, извините, – сказал Шурик и в растерянности вытащил из кармана аккуратно сложенные пятьсот шестьдесят рублей – карманные расходы, так сказать. Интересно, если бы он хранил деньги, положим, в лифчике, как бы они назывались? Хотя, какие могут быть бюстгальтеры, ведь он пока еще самец! Разве что у жены одолжил бы. Ну, и как бы они тогда назывались?
Тю, – пренебрежительно потянула девушка. – Шо, гривен нема?
Шурик потерялся окончательно. Почему он в российском русском кафе должен иметь в виде платежных средств иностранные гривны?
А