– Отряд! За мной! Слуги и оруженосцы – с нами! Схватим и второго монстра, раз первого смогли!
– Так этого-то мы связали, покуда он спал, – попробовал напомнить лейтенанту один из оруженосцев, которому страх как не хотелось бежать на выручку каким-то там крестьянам из глухой глубинки и рисковать своей жизнью, тем более, что эта земля герцога Ваершайза, а значит и крестьяне принадлежат ему. Пусть его люди и проявляют отвагу. – А тот-то, видно, бушует! Людей пожирает! Изволю, с вашего позволения, посоветовать вызвать подмогу… Хорошо бы в Лойонц бежать за людьми Его Светлости герцога Ваершайза.
– Трус! – крикнул герр Браустон и огрел оруженосца металлической перчаткой в ухо, тот отлетел в руки своих товарищей и захныкал. – Еще одно подобное слово и сядешь в яму с голодными крысами, свинячий потрох! За мной, рыцари! Спасем невинно погибающих!
С этими словами отряд быстро исчез среди деревьев. Какое-то время было слышно железное поскрипывание лат и доспехов, разговоры, да хруст веток. На поляне помимо Райгебока остался взъерошенный крестьянин со своим молодым жеребцом и двое рыцарей – арбалетчик и мечник со сломанной рукой. Герр Браустон оставил их охранять не сколько людей от монстра, сколько монстра от людей, что могут случайно забрести на эту поляну. Райгебок казался ему совершено побежденным и не способным ни на какие действия, кроме как на скулеж. Оставлять тут лишних людей было не разумно, тем более, что на ловлю того другого монстра необходим был весь отряд. Кто знает, чем обернется эта ловля?
Райгебок лежал на боку и тихо рыдал. Ему было горько, его судьба сломана, теперь он принадлежит королю. «Прощай, дорогая мамочка, ты так и не узнаешь, что случилось с твоим сыночком», – плакал он. Волна горечи нахлынула на него от мысли о том, что мама будет считать его погибшим и тоже вот так рыдать, как рыдает он. Он представил заплаканные материнские глаза, почерневшие от траура и скорби. Райгебоку было жаль мамочку. Он хотел к ней, хотел домой, хотел, чтобы все было так как прежде. Ему ничего больше не надо в жизни, никаких благ, только бы вернуться в родной Аусерт. И пусть там над ним все издеваются, но ведь там его мама. Она его обнимет, поцелует, скажет добрые слова, посмотрит таким родным взглядом. И как она теперь без него? Как он теперь без нее? Что его ждет? Он в отчаянии сжал раздробленные рыцарской булавой пальцы, стиснул изуродованные челюсти. Он боялся выпустить обреченный вопль, который так и просился наружу. Пустые десны, разбитые рыцарями, пронзила боль и Райгебок все-таки заорал во всю глотку. Птицы слетели с деревьев, а оставленные герром Браустоном пехотные войны аж присели и испуганно переглянулись. Оставшись вдвоем они опасались подойти близко