Анжелика… прекрасна, чиста, необычна… идеальна!
Такая невинная и такая готовая дать ему то, в чем он нуждался, без страха и сожаления, прекрасно чувствуя его тьму. Мало того, откликаясь на нее, понимая его природу… это было совсем не то, что он когда-то знал. Это было чем-то большим, слишком огромным, чтобы осознать сразу и привычно среагировать. И это случилось тогда, когда он думал, что уже ничто в мире неспособно его взволновать. И случилось почти так же, как когда-то первый, плотский Грех, который навеки стал его проклятьем, увлек в свои сети, поглощая и не оставляя права для спасения.
Но Рэмиэль не просто возжелал эту девушку, она стала непомерной, сильнейшей потребностью, с первого взгляда, с первого касания, с первого стона в его губы, раскрытые для нее. И каким же невыносимым препятствием оказалась невинность этой девушки. И не только ее Свет, уже давно забытый, такой тягучий, обволакивающий, болезненный, манящий и желанный, был тому причиной. Рэмиэль просто не имел права прикасаться к такому непорочному созданию. И не с него должен был начаться этот ее Грех. Он мог только наслаждаться теми, кто его уже познал, без любви, без чувств, кто был запятнан перед Небом так же, как и он. Таково было условие его сделки, навязанное Дьяволом, словно в насмешку. Он не мог прикасаться к Свету, он мог только наблюдать за ним издалека, но зато свободно купался в пороке, топя в нем как себя, так и то прелестное создание, которое окажется на его пути.
О, Небо! Его проклятье, как никогда прежде, показалось ему сейчас самой настоящей адской мукой. Но он уже слишком давно со всем смирился, и уже давно для него все потеряло смысл. Так стоит ли сейчас поддаваться очередному искушению? Нет…
Пламя побежало по телу Рэмиэля, затухая от пят и собираясь в ладонях, где туго сжавшиеся пальцы оборвали его последний танец.
Нет смысла, нет цели, нет надежды… и остается только на миг закрыть глаза и открыть их с закатом, чтобы вслед за тьмой снова раскинуть крылья над миром порочных и добродетельных душ, где теперь для него отчетливо и ярко светилась лишь одна из них.
***
Уже третий холст полетел в дальний угол. Кусая губы, Лика смотрела на четвертое белое полотно, не решаясь к нему прикасаться. У нее больше не получалось нарисовать своего незнакомца. Почти те черты, почти то лицо, и все же… только почти. Ей нужно отвлечься и отдохнуть. Она слишком спешила и спала всего пять часов, после чего снова села за мольберт. За окном солнце уже опускалось за горизонт, обещая погрузить комнату во мрак, где странным образом в одну ночь перегорели все лампочки, о которых у нее не было времени позаботиться сегодня днем.
Она едва нашла время очистить студию от мусора, не переставая удивляться необычным следам, которые сейчас были хорошо видны даже на потолке. Кажется, те маленькие обезьянки наступили в краску