– Тогда я задохнусь, там же серной кислоты полно… – удивляюсь.
– Забудь про кислоту. Считай, что на тебе высотный скафандр. И падаешь ты вниз. Какую цифру покажут весы, а?
Тут я очень крепко задумался. Вообще, конечно, если я буду вниз падать, то как было во мне 30 кило, так и останется. Но весы покажут… Ведь они вместе со мной падать будут, то есть я на них давить не буду… То есть ничего не покажут? Но этого не может быть!
– Я не знаю, дядь Толь… – выдаю наконец результат. – Получается что вроде бы весы должны мой вес показать… А вроде как и не должны… И главное, причём тут космический корабль? Мы же никуда не падаем! У меня всё в голове перепуталось!
– А ты особо и не заморачивайся пока. Сложно это, сразу не поймёшь, надо по чуть-чуть. Пока до Земли долетим, успеешь разобраться. А пока просто поверь – корабль на орбите как будто «падает» вместе с тобой. Как те весы. А потому – невесомость. Ты к ней пока не привык, так что советую резких движений не делать, никуда не торопиться, ясно?
– Ясно, – говорю в ответ. Хотя на самом деле ничего мне не ясно. А что двигаться надо осторожно это я уже и сам догадался. Не малыш, одиннадцатый год всё-таки.
Наш грузовик назывался «Большая медведица 8» и летал с Венеры на Землю и обратно уже не первый год. По странному и смешному совпадению командовал восьмой «Медведицей» капитан Косолапов, а звали его Михаил Михайлович. Только сам на медведя он был совсем непохож – небольшого роста, щуплый, подтянутый. Чем-то на молодых техников с нашей станции смахивает, хотя по возрасту намного старше. С нами, мальчишками, он сразу же общий язык нашёл, а когда узнал, что мой папа – Иван Андрианович Романов, и вовсе обрадовался. Оказывается, они с папкой друг друга знают ещё с тех пор, когда тот в разведке работал. А ещё в составе экипажа были космонавигатор и бортинженер, вот, собственно, и всё. И мы с дядей Толей пассажирами.
Рассказать вам, что такое космический грузовик? Это такая штука, которая снаружи вроде громадная, но внутри неё жутко тесно. Я думал, что у меня на станции комната в каюте маленькая, а оказалось, что вовсе она не маленькая, а даже очень просторная. В общем, смотря с чем сравнивать! В первый же день капитан нас всех сопроводил по коридору до открытого люка с надписью «04». А коридоры в корабле все довольно узкие, шире, конечно, чем трубы вентиляции на станции у нас, но ненамного. Двум взрослым разойтись едва-едва хватит, хотя нам, мальчишкам, конечно попроще в этом плане.
Анатолий Сергеевич в невесомости вполне себе уверенно передвигается, Сенька намного хуже. Но всё равно – они-то пока к нам на Венеру летели, у них сколько времени было, чтобы приобвыкнуть. А я – первый раз. Не получается у меня – то локтем обо что-нибудь стукнусь, то плечом, то коленкой. А то и головой!
– Ты, Ром, – это Сенька мне объясняет, – двигайся медленно, плавно, как будто бы в воде. Или как мы в группе на физкультуре играем в «море волнуется». Тогда всё получится. А у тебя движения слишком резкие, вот ты и стукаешься.