Заглядывая в будущее, она представляла себя за красивым столом у окна, пишущей очередную выдающуюся книгу. Ей никогда не удавалось разглядеть слова на экране, но она знала, что они гениальны и раз и навсегда докажут, что она особенная. Имя Флоренс Дэрроу будет известно всем.
Ну и кто откажется от такого ради квартиры?
5
«Форрестер Букс» занимало два этажа офисного здания на Гудзон-стрит в центре Манхэттена. Оно не входило в число крупнейших издательств Нью-Йорка, но в своей нише имело неплохую репутацию, в чем и находили утешение его сотрудники. Во время собеседования ведущий редактор сказал Флоренс, что они не издают «коммерческую литературу», – так, будто это был эвфемизм для детской порнографии. (Ходили слухи, что тот же самый редактор отклонил «Миссисипский фокстрот», когда получил рукопись, но это так и не подтвердилось.)
Утром в понедельник после корпоратива, проходя по офисному вестибюлю, Флоренс была начеку. В привычных действиях – приложить пропуск, кивнуть охраннику – появилась некая театральность. Она поискала глазами Саймона в толпе, ожидавшей лифта, но его там не оказалось.
Ее рабочее место находилось на тринадцатом этаже, где на общем пространстве теснились принтеры, шкафы для бумаг и столы коллег. Кабинеты редакторов располагались по периметру, загораживая дневной свет. Пока она ждала, когда проснется компьютер, ее наконец отпустило: никто на нее не смотрел, жизнь шла своим чередом, как будто и не было никакого пятничного вечера.
В одиннадцать часов в помещение влетела Агата и принялась яростно стягивать с себя пальто. Это была невысокая женщина лет сорока с небольшим, с рано поседевшими волосами и неуемной энергией. К тому же на шестом месяце беременности. Флоренс встала, чтобы помочь.
– Господи, я ненавижу своего врача, просто ненавижу, – воскликнула Агата. – Жаль, что менять уже слишком поздно.
Она бросила сумку на пол у двери своего кабинета. На сумке был значок с надписью «Будь хорошим человеком».
– О нет. Что она сделала на этот раз?
Флоренс с самого начала усвоила, что от ассистента Агате нужно сочувствие ее проблемам и подтверждение правильности ее мнения. Флоренс была странным образом очарована Агатой, похоже обладавшей всеми свойствами нью-йоркского либерала. Она жила в Парк-Слоупе со своим мужем, адвокатом по иммиграционным делам. Ходила на митинги, открыто заявляла, когда была с чем-то не согласна. Вместо «кино» всегда говорила «картина».
– Понимаешь, до нее никак не дойдет, что я совершенно не желаю эпидуральную анестезию!
Агата тяжелой походкой прошла в свой тесный