– Ну, это не совсем кошечка.
– Опять?!
Моя племяшка, смешно тряся светлыми хвостиками на макушке, сидела на корточках и тянула ручки к шипастой морде бородатой агамы, которая застыла, припав животом к полу коридора.
– Ариш, иди ко мне, заяц! – тихонечко позвала я. – Оставь… зверюшку.
– Косицка! – мелкая глянула на меня светящимися глазёнками, и я невольно улыбнулась – такой Аришка была счастливой. Вот только губки никак не порозовеют… Пальчики тоненькие, ногти голубые… Эх, малявка моя…
– Это не кошечка, – вмешался Николай, потеснив меня с прохода.
– Сабаська?
– И не собачка. Это Лариска.
– Лялиська! Халёсяя?
– Очень хорошая.
– Алиська погладит?
– Погладь, не бойся.
– Нет уж, не надо никого гладить! – воспротивилась я. – А вдруг укусит?
Николай обернулся на меня с таким выражением на лице, будто я заявила, что слоны несут яйца:
– Лариска не кусается! Она травоядная и иногда ест насекомых. А людей не ест.
Пока мы препирались, Аришка бесстрашно гладила мерзкую ящерицу по треугольной голове, а животина жмурилась. Надеюсь, от удовольствия, а не от мыслей, как получше укусить мелкую.
Мы образовали весьма живописную скульптурную группу, которую приметила Катя, выходя из комнаты. И спросила:
– А чего вы тут застыли? Ариш, что ты там нашла?
Разглядев находку, Катерина издала вопль, напомнивший мне сирену противопожарной безопасности, которую включали у нас в городе иногда, чтобы проверить работу оборудования. Даже подъём на третьей ноте был точно такой же – высокий и стабильный. Ящерица припала к полу и юрко побежала к двери жильца. Ариша вздрогнула и огорчилась вслед:
– Лялиська… Мама пугала.
– Не смей трогать эту гадость! – взвыла Катя, хватая мелкую на руки. – А вы… Вы! Я не понимаю подобной безответственности! Запирайте ваше чудовище в клетку! Люба! Как ты могла пустить в квартиру человека с животным?! Ариша больна, вдруг с ней случится приступ?!
– Тётя Юба, хацю Лялиську! – проныла мелкая, и я со вздохом улыбнулась ей:
– Мама сказала нельзя, значит, нельзя. Пойдём, я тебе какаушку сделаю! А потом будем сырники месить.
– У меня самого чуть приступ не случился, – буркнул Николай, поспешно ретируясь вслед за Лариской. – Простите.
Опять извиняется… Вот же! Лучше бы следил получше за своей зверюгой!
В два я увернула воду под кипящими пельменями и пошла в коридор. Постучавшись в дверь жильца, громко спросила:
– Николай, ты обедать будешь?
Шаги. Дверь открылась, и жилец высунул голову:
– А если буду?
– Тогда прошу на кухню.
– Приглашаешь? Кто платит за банкет?
– Не банкет, а всего лишь пельмени, – я пожала плечами.
– Темнота-а-а… – он покачал головой и отмахнулся: – Всё, иду.
Повернувшись, я наткнулась на сестру. И испугалась:
– Кать, ты чего?
– Аришка!
Катя