– Константин Николаевич, здравствуйте! – пропищала слащавым голоском Таня.
«Да твою ж налево… Явился», – выругалась я про себя.
– Где Наташа? – спросил он.
– Э-э… Наташа? – затупила моя соседка. – Э-э… Да нет её вроде бы…
Вот запустить бы в неё тапкой! Что значит «нет вроде бы»? Н-ну Таня! Если этот козёл сейчас под кровать заглянет, быть войне! Фанатка хренова…
– Вроде бы? – переспросил Костя.
– Д-да, точно нет. Я не знаю, где она, – наконец-то выдала соседка что-то более-менее убедительное.
– Ясно. Тогда передай ей… – он нервно вздохнул и передумал. – Нет, ничего не передавай, – и вышел.
Дверь захлопнулась, за ней послышались удаляющиеся шаги.
– Нат-таш-ша… – медленно произнесла Таня. – Эт-то ч-что с ним?
– Я тебе так скажу, – очень важно ответила я, вылезая из-под кровати. – Сочтены мои деньки здесь.
– Э-э, ты объяснишь, что случилось или как? – теряя терпение, потребовала моя соседка.
– В общем, меня вызвали в кабинет к Эверест, а там – он. Ну, я и облила его чаем за всё хорошее.
– У-у… Хана тебе, – заключила Таня. – Эверест тебе такого не простит.
– Вот и я о чём, – кивнула я. – Линять мне пора.
– А, может, лучше не надо? На уши всех поставишь – ещё хуже будет.
– Надо, Вася, надо, – сказала я, вытаскивая пожитки из шкафа и засовывая их в пакет. Взяла только необходимый минимум. В бомжатнике вряд ли пригодятся белые блузки. – Помоги мне.
– Как?
– Если я с этим баулом пойду по коридору, меня точно никуда не пустят. Я выйду, встану под окно, а ты мне его скинешь. Идёт?
– А как я тут без тебя-то буду? – не поняла Таня. – Ты опупела что ли бросать меня?
– Да я б ни за что… – развела я руками. – Но ведь сама понимаешь.
– Угу, – буркнула соседка и надула губы.
Как только стемнело – а темнеет в декабре рано – я вышла на улицу «проветриться», завернула за угол дома, встала под окно, благополучно поймала пакет с одеждой… И прощай, детдом!
Я буду скучать по чистой тёплой постельке, Танюхе и малышам… А ещё по скалолазанию! Ведь своим исчезновением я разобью Сашино сердце и зарою в землю бриллиант.
Зато теперь у меня есть паспорт с настолько упоротой фотографией, что Таня, взглянув на неё, ржала минут пять. Глаза на фотке наполовину дурные, запечатлённые в процессе моргания. А лицо такое, как будто я изрядно выпила и пытаюсь доказать фотографу свою правоту, и неважно, в чём.
У кого что, а я моргаю от вспышки. К тому же не умею позировать. Остальные фото из той серии смело можно было бы выставить на конкурс самых неудачных снимков. Пальмовая ветвь самого плохого позёра досталась бы мне.
О чём это я? Ах да, у меня теперь есть паспорт, полис и прочая бюрократическая требуха. Без бумажки я букашка, а с бумажкой – человек. Вот пересижу годик с небольшим в гнёздышке, а потом как выпорхну, да как устроюсь на работу и заживу припеваючи.
Ну а что? Два года прожила, скитаясь по чердакам