– Ба! И правда! – нервно почесал макушку Хью. – Теперь я определенно различаю капитанскую треугольную шляпу! Скорее, поможем оттащить тело капитана Джонса подальше от волн, пока его смыло обратно!
Оставив Грина одного, матросы со всех ног бросились бежать к остальным.
Люси безудержно лила хрустальные слезинки над телом отца, опутанным склизкими водорослями. Никто не смел тревожить ее в минуты горя напрасными словами. Выместив свою боль из души слезами, Люси вытерла покрасневшие глаза и сдавленно проговорила:
– У отца должна быть могила…
– Конечно, Люси, – как можно мягче произнес Уилфред и после тихо обратился к матросам: – Отнесите тело к ближайшим деревьям и выройте чем-нибудь яму для погибшего капитана. Я пока сделаю хоть какой-то крест из ветвей.
– Конечно, Уилф, – с пониманием ответил Трэвис. – А ну, ребята, взяли!
Люси, обхватив себя за плечи, возвратилась в лагерь, где все это время скучал Гарольд. Он пристроился на песке, подложив под голову сундук с золотыми монетами, словно подушку. Легонько постукивая пальцами по круглым часам на цепочке, он поднес их к уху, а затем с недовольным видом спрятал во внутренний потайной карманчик своего кожаного жилета. Заметив появившуюся девушку, он проговорил с неподдельной горечью в голосе:
– Я буду скорбеть вместе с вами, мисс Люси.
– Благодарю, Гарольд, но я справлюсь с этим сама.
На этом их беседа оборвалась, и в воздухе повисло молчание. Невеселые мысли в голове Люси с каждым часом становились мрачнее от непрекращающегося на море шторма, осаждающего побережье буйными волнами. Ей совсем не хотелось разговаривать.
После коротких сборов Уилфред вместе с матросами Трэвисом, Сэмюэлем и Кори-заикой покинули свой лагерь на побережье и выдвинулись вглубь острова, чтобы произвести разведку местности. Люси Джонс в разбитых чувствах скорбела у могилы отца, и Хью оставили присмотреть за ней. Гарольд Грин в последний момент отказался идти, сославшись на внезапное недомогание, вызванное головной болью, но пообещал раздобыть в паре с Хью побольше дров для костра, чтобы их хватило на всю ночь.
– В моей заднице свербит уже от этой непогоды, – пророкотал Трэвис, когда команда входила в дохлую рощу над побережьем. Морской соленый ветер слегка поутих среди деревьев, но в воздухе ощущалась сырая прохлада. – Черные тучи враз скрыли солнце, когда мы шли на полных парусах в полумиле от этого проклятого острова, и вот уже целые сутки не унимается шторм. Чертовщина какая-то!
Сэмюэль ободряюще похлопал его по плечу. Он редко говорил, предпочитая словам тишину и уединение. Но еще больше он любил море, такое непредсказуемое и манящее бескрайними просторами. Любил так, что нашел в себе силы простить стихию за то, что преподнесла им одно