Страх (сборник). Эдуард Хруцкий

по-хозяйски прошел по коридору, вошел в комнату, зажег свет. На столе стояли пустая бутылка водки и портвейн «Три семерки», початый до половины, рубиново алел винегрет, кисли остатки селедки со сморщенными ломтиками лука, на большой тарелке одиноко лежал недоеденный кусок сала, на блюде – кусочек омлета из яичного порошка. В комнате тяжело пахло табачным перегаром.

      – Вы, гражданочка Мартынова, проветривали бы помещение на ночь.

      – Что вам надо?

      – Одевайтесь.

      – Зачем?

      – А затем, что вам нужно труп опознать.

      – Какой еще труп? – взвизгнула Мартынова.

      – Там узнаете. Одевайтесь, только скоренько.

      «А бабенка-то ничего. Даже спросонья, ненакрашенной. Неплохо бандюга здесь устроился, совсем неплохо».

      Никитин прошел на кухню. В раковине стояла немытая сковородка, в помойном ведре две банки от американских консервов. Одна была от колбасы, вторая – от свиной тушенки.

      «Солидно гуляем. Правда, все пайковое, ничего особенного не было».

      – Я готова. – На кухню заглянула Мартынова.

      – Ключи не забудьте, а то потом дверь ломать придется.

      А народу во дворе прибавилось. Появился следователь прокуратуры Степан Федорович Чернышов. Он стоял рядом с Даниловым в коричневой форме с узенькими серебряными погонами, на которые точно легли четыре звездочки в один ряд.

Данилов

      – Вы Мартынова?

      – Да.

      – У вас вчера был гость?

      – Да.

      – Кто?

      – Его зовут Боря, он из органов.

      – Откуда вы это знаете?

      – Это он мне сказал, потом я у него пистолет видела.

      – Какой?

      – Черный.

      – Белов.

      Сергей подошел.

      – Дай свой ТТ. Такой?

      – Вроде бы.

      – Посмотрите.

      И вновь зажгли фонари. Женщина, страшась, через силу подошла к трупу. Данилов откинул брезент.

      – Он?

      – Да! – закричала, заплакала Мартынова.

      – Успокойте ее, – приказал Данилов. – Степан Федорович, а пистолет-то мы не нашли. Патроны были, а пистолет-то…

      – Точно, что его забрал убийца. – Чернышов достал пачку папирос «Бокс», закурил.

      – Вы же раньше «Дели» курили, – усмехнулся Данилов.

      – Так это раньше было. А теперь по талонам или десять пачек «Дели», или двадцать гвоздиков. Вот и выбирай.

      – И то верно. Обыск у Мартыновой делать будем?

      – Всенепременно, а где музыкант, который труп обнаружил?

      – А вон на лавочке сидит.

      – Вы с ним не говорили, Иван Александрович?

      – Пока нет.

      – Поболтайте.

      Данилов пошел к лавочке, думая о том, что хорошо, что он опять работает с Чернышовым. Степан Федорович был следователем опытным, да и человеком добрым и смелым, а главное, не боялся начальства.

* * *

      Он подошел к лавочке и сел рядом с Кацем. И сразу обратил внимание на две нашивки за ранение и три медали на пиджаке.

      – На каком фронте?

      – Под Сталинградом.

      – Артиллерист?

      – Нет,