– Толь, что это?!
– Да это авиация. Бомбардировщики. Нас поддерживают. Ты же видишь, город, как слоеный пирог – тут мы, тут они, потом снова мы. А летчикам что? Они всех подряд… поддерживают…
Ну летчики! Да они нас сейчас убьют! По животу неприятно растекается теплота. Колени слабеют. Я присаживаюсь на койку в ногах у раненого. Коньяк не действует. Который день я его дисциплинированно принимаю, но… Голова тяжелеет, реальность тянется, как кисель – и все! Нет опьянения! Афганцы, сослуживцы мои, рассказывали мне, зеленому лейтенанту: «Там, за речкой, пьешь, пьешь всю ночь – и хоть бы хны!» Не верил. Оказывается, точно. Страх делает тебя трезвым. А сейчас мне особенно страшно. И ведь, главное, от тебя ничего не зависит. Ты, как подопытный кролик в стеклянном аквариуме. Вот сейчас вытянет тебя лаборант за уши, сделает смертельный укольчик, и привет… Ощущение жуткой неопределенности. Попадет бомба – даже не найдут тебя в этих кирпичах. Или не попадет…
Десять минут, пятнадцать… Все. Тишина. Пехота лезет обратно наверх. Здесь тепло, светло, но никто не хочет задерживаться в подвале даже на полминуты. Честно говоря, по утрам и мы стараемся отсюда уйти. И вернуться на ночлег как можно позже. Здесь смерть. Страдания. Бывает, правда, и счастье в глазах мелькает. У эвакуируемых. Но оно такое счастье, сомнительное… Осколок под легким или ступни нет. Зато для этих «счастливчиков» грозненский ужас закончился. Есть и такие, что в тыл убывать отказываются. Их в госпиталь, а они обратно в развалины!
Вот подполковник. Зимняя шапка, поверх стальной шлем, ремешок затянут под подбородком. Бушлат, бронежилет. Между колен зажат автомат. Ссутулившись, сидит на табурете у коек, в проходе. Весь в пыли, грязный, небритый. Санитар уговаривает его раздеться, прилечь. Тот тихо отказывается.
– Снимите хоть каску!
– Нет-нет, не надо! Спасибо. Я сейчас посижу немного и обратно пойду.
Подполковника привели свои же бойцы. От республиканской библиотеки. Две пули застряли в бронежилете. Дважды контужен. Заикается, голова трясется. В ухе запекшаяся кровь. Ему говорят: эвакуироваться! А он – наотрез! Сидит в бункере еще минут пять, потом расталкивает санитаров и уходит наверх. Сам, без сопровождающих. Обратно в свои развалины.
Навстречу подполковнику в бункер спускается группа солдат. Разведчики. Принесли командира. Кладут на пол, разворачивают красное ватное одеяло. Бессолов наклоняется к раненому. Еще один врач кладет пальцы на шею. Ищет пульс.
– Ребят, он убит…
– Да как убит, мы его живым грузили пять минут назад.
– Ребят, ну все, это все… – Бессолов кивает в угол, – Снимайте с него… Где документы? Командир роты? 255‑й полк? Кто у нас здесь сейчас раненый из полка? Есть офицеры? Пускай опознают.
Боец за печатной машинкой, тот, что из «небесной канцелярии»,