История Венецианской республики. Джон Норвич

а уж тем более – с городами Северной Италии, вдохновляемыми Миланом, чей дух независимости, подпитываемый на протяжении долгих лет бесконечной чередой пап, борющихся за престол, был не менее силен, чем стремление Фридриха подавить его. Сила этого духа, однако, искренно удивила его, когда в октябре 1154 года он въехал в Италию на церемонию коронации. Все города и деревни выслали в Ронкале своих представителей, но в отличие от тех немногих, кто видел в империи возможность сбросить господство Милана, подавляющее большинство намеревалось уйти от старых феодальных отношений и принять республиканское самоуправление. Фридрих тем не менее гнул свою линию. Милан на тот момент был для него слишком силен, зато его маленький союзник, Тортона, после героического двухмесячного сопротивления был полностью уничтожен.

      Дав этот наглядный урок, весной 1155 года Фридрих продолжил поход на юг, к Риму. Путь человека, не склонного к компромиссам, не был гладким. Первая его встреча возле Сутри с недавно избранным папой Адрианом IV – единственным англичанином, занимавшим трон святого Петра, – осложнилась в связи с отказом императора от традиционного обычая вежливости – придерживать папские стремена во время спешивания понтифика. Папа ответил тем, что отказал Фридриху в поцелуе мира. Прошло два дня, прежде чем приступили к переговорам. Когда день или два спустя Фридриха приехала поприветствовать делегация от римского сената и попросить денег и гарантий, которые обычно давали императоры во время коронации, он их выдворил, что повлекло за собой более серьезные последствия. Благодаря остроумному плану папы 17 июня Фридрих сумел незаметно проскользнуть в Рим на восходе солнца, где и совершилась тайная коронация, но через несколько часов город восстал против него, а к ночи более тысячи римских мятежников и солдат императора лежали мертвыми на улицах и на дне Тибра.

      Хотя Венеция и послала в Ронкале своих представителей, тем не менее сделала все возможное, чтобы остаться в стороне от последовавших событий. Как независимый город-республика, освободивший себя от имперского контроля, она не могла не испытывать сочувствия к ломбардским городам, старавшимся сделать то же самое. С другой стороны, все ее политическое и экономическое развитие шло по совершенно другому пути, так что о настоящей близости между ними не могло быть и речи. В отличие от этих городов, Венеция была мировой державой, ее внешняя политика, тонкое дипломатическое маневрирование связывало республику не только со Священной Римской империей, но и с Византией, норманнской Сицилией, папством и государствами крестоносцев, не говоря уже о сарацинах как из Северной Африки, так и с Ближнего Востока. В этот исторический момент, когда ее отношения с Мануилом Комнином становились все более натянутыми, а итальянские рынки все более выгодными, ей не хотелось лишний раз злить Фридриха Барбароссу. Когда в 1136 году дож Морозини скончался, то оставил после себя республику, не присоединившуюся к той или иной стороне.

      Его