Конец рассказа. Лина Никова

Но возможность таскать продукты, многие из которых были в дефиците в советское время, ей откровенно нравилось. Приходилось, конечно, делиться с директорами, но с годами с повышением по службе, её доля росла и радовала глаз.

      С началом 90-х халява закончилась. Стало просто нечего воровать. Нонка пыталась несколько раз пристроится в многочисленные рестораны и кафе, которые, как грибы после дождя, стали появляться в Москве, но дальше мытья посуды её не пускали. Жить было трудно. К тому же, в город стали массово приезжать гастробайтеры из бывших южных республик, и они составляли сильнейшую конкуренцию, потому что за одну зарплату с удовольствием выполняли несколько обязанностей – и полы мыли, и посуду, и готовили.

      Вот так Нонка сошлась с одним таджиком. Он пристроил её к торговле наркотиками, но через год его взяли на вокзале при продаже дозы. Сам он тоже не гнушался наркотой, его руки были порядочно исколоты. Нонка чисто случайно не пошла по делу. Просто откупилась, отдав всё золото, которое бережно хранила с советских времен. Мусора не брезговали тогда ничем.

      Вот, в тот момент свела её судьба с «хорошими людьми». Однажды, к ней пришел стильный молодой человек, и начал что-то говорить о продаже квартиры. Оказался «чёрным» риелтором. Хотя Нонка и была порядком выпимши, но сообразила, что ничего подписывать не надо. В результате, женщина вошла в банду, и понеслось. Как правило. Нонку знакомили с очередным алкашом, она быстро его охмуряла, заключала брак. Алкаша после этого никто больше не видел, а квартира шла на продажу. Таким же образом «расселяли» и многие коммуналки в центре Москвы.