– Я не могу работать на двух работах, – пояснил я. – Ведь я хотел работать инженером, а не рабочим. За такую зарплату я не вижу смысла целый день резать и развальцовывать эти трубы, а ночью вкалывать за барной стойкой. Я больше не могу, Ника.
– Постой! – вплеснула она руками, отпустив руль. Я вовремя успел его придержать. – Инженер ОТК уходит через пять дней! Он дорабатывает свои две недели. Ты анкету заполнял? Я сегодня же посмотрю. Пока никаких приказов о сотрудниках на его должность я не видела. Ты подойди к начальнику. Слышишь?
– Хорошо, – вздохнул я. Мне не нравился ни унылый завод, ни пьющий коллектив, ни однообразная, грязная и бессмысленная работа. Я понимал, что и, будучи инженером ОТК, я буду лишь выписывать стандартные бланки и следить за столетним оборудованием. Мне совершенно не хотелось быть таким же человеческим оборудованием на ближайшие полвека.
– Сегодня же иди! С утра иди! – Ника уцепилась за последнюю возможность быть вместе. Но заметив полное отсутствие воодушевления на моем лице, тревожно переспросила: – Пойдешь? Там зарплата больше, надбавки дадут, и можно будет уйти из ресторана… Пойдешь?!
«Счетовод… – про себя усмехнулся я. – Даже инженерной зарплаты хватит на полмесяца жизни вдвоем с тобой. При условии полного отсутствия ужинов вне дома и покупок одежды. А еще замуж собралась за меня».
– Пойду, пойду, – пробормотал я, когда мы уже припарковались у забора. Выходя из машины, я заметил пронзающий меня взгляд стоящего неподалеку белесого парня, который работал со мной в цехе. Про себя я звал его щербатым, хотя, более точно его следовало бы называть беззубым.
Все это время, пока я работал на заводе, он, казалось, затаил на меня такую сильную злобу, которая вот-вот прорвется. Я вечно чувствовал его ненавидящий взгляд на себе. В принципе, я его понимал: остаться без верхних передних зубов в случайной драке – довольно досадно. И если бы не Ника, я, возможно, помог бы ему деньгами…
Если бы не Ника… Я ушел бы с завода через неделю. Меня раздражала эта нудная работа, грохот станков и ежедневное ожидание окончания трудового дня. Возможно, какой-то атомной станции, несомненно, нужны были наши трубы, но их отупляющее разум производство, совершенно не нужно было человеку лично. И никто никогда не сможет переубедить меня в этом. Но я ни у кого не замечал ни тени негодования по этому поводу. На заводе работало больше тысячи человек. И каждый утро они спокойно занимали свои рабочие места и до самого вечера делали один и тот же набор необходимых действий. Изо дня в день, из года в год… Мне казалось, что подобный монотонный труд нужно максимально автоматизировать, а если не получается, то предельно сократить его в жизни отдельного человека и обязательно дать еще один, другой, направленный на развитие,