Совершив несколько манипуляций в комнате, обстановка стала более подходящей для разговора. Приоткрыв окно, в комнату ударил ни то прохладный, ни то теплый ветер, от которого свет от свечей заколыхался, выгоняя дымный смог.
Мари глубоко выдохнула носом, и сама начала задавать вопросы, по сути, не требующие ответа, чтобы просто начать диалог. Так, рассказывая то об одном, то о другом, Элиза плавно подошла к своему кошмару, который, по какой-то причине вновь появился в голове. Пока она бурно, но не громко рассказывала о сути сна, они в процессе делали небольшие глотки виски, в котором плавали кусочки колотого льда. Мари не отрывала от нее взгляда, который был пропитан надеждой и искренностью, которые Элиза не могла разглядеть. Температура в комнате не менялась и Элизу вновь бросило в слегка проступающий от духоты пот. Не прекращая свой рассказ, она сняла блузку через голову, задевая тканью свою пышную грудь, и отложила ее в сторону. Пока речь шла о сне, она внутри себя спрашивала: А почему она все еще в одежде? – но все равно продолжала свой рассказ, делая перерывы на глотки алкоголя.
Вдруг Мари подсела немного ближе, поднеся руку к груди Элизы, проводя по узорам на нижнем белье, перебила: – Где такой купила? – ее вопрос прозвучал отстраненно и совершенно внезапно.
– Ах, этот? Мне сделали на заказ. Могу дать тебе номер швеи, если хочешь. – и вновь продолжила свое повествование. Мари опустила взгляд, отчаявшись, что у нее так и не вышло обратить внимание своей подруги на ее проблемы. Обратно подняв глаза, она сказала: – Элиза, послушай меня… – ее голос звучал тихо звонко. – Моя мама сегодня умерла.
Началось затяжное молчание. Смотря друг на друга, они слышали дыхание и то, как свеча извивалась на ветру. Элиза отвела взгляд в пол, пытаясь понять сказанное. Столько времени она пыталась отвлечь свою подругу от неизвестного ей несчастья, не давая даже возможности выговориться Мари.
– Как это произошло? – решившись спросила Элиза.
– Врачи позвонили из больницы и сообщили, что мою маму привезли на машине реанимации. Что-то сказали про сердце, я ничего не поняла. Похоже, приступ. – ее голос стал настолько тихим, что Элизе приходилось напрягать слух и усиленно концентрироваться, чтобы понять, что она говорит. – Я только вчера с ней разговаривала…. Наша беседа была непринужденной и спокойной. Она рассказывала, что никак не может справиться с делами папы.
– Мари, мне так жаль… – голос Элизы был растерянным и печальным.
Рассказав свою проблему до конца, Мари скинула кардиган и промассировала шею. После большого количества выпитого, она молча прошла в свою комнату, и только перед тем, как закрыть дверь, сказала: – Прости, Элиза… – казалось, будто она хочет сказать что-то еще,