Верена немного кривила душой. Она была практически уверена, что её австралийская подруга по переписке будет прыгать до потолка, получив в подарок даже банальную сувенирную бутылку «Берлинского воздуха» в форме Бранденбургских ворот. На самом деле Верена просто любила барахолки. Было что-то удивительно приятное в том, чтобы в воскресенье после репетиции пройтись вдоль шумных торговых рядов, трогая и разглядывая старинные и не очень фарфоровые сервизы и медные статуэтки, ящики с книгами и выцветшими от времени журналами, древние лампы и вычурную деревянную мебель. «Всё такое разное, и так быстро меняется, а на одну человеческую жизнь приходится так мало интересного», – думала Верена. И так жаль временами, что нельзя жить вечно. Ну или не вечно, ну хотя бы пару столетий – Верене в её двадцать лет это тоже казалось весьма солидным сроком.
На набережной напротив Музейного острова яблоку было негде упасть. Над головой плыло звонкое, гудящее многоязычное разноголосье; пёстрый народ, обрадованный хорошей погодой, вовсю щеголял в рваных джинсах и коротких майках. Верена смотрела на них с некоторым скепсисом: папина немецкая кровь в ней иногда требовала относиться к одежде проще, но мамина французская время от времени призывала тренировать вкус, что бы это ни значило.
В безоблачном небе, синем и пронзительном, висело ослепительно-яркое солнце, и его лучи отражались от отполированного за множество лет диабаза под ногами и окрашивали начинающую желтеть листву деревьев и растянутые вдоль берега Шпрее белые тенты в золотистые празднично-карнавальные тона. Сладкий и терпкий, пахнущий сыростью и опавшими листьями холодный осенний воздух, казалось, можно было разливать по бокалам и пить, как шампанское.
У прилавка с украшениями галдела толпа китайских туристов. Самый спокойный из них, кажется, это был гид, пытался что-то втолковать продавцу на ломаном английском, на что тот с завидным упорством отвечал на смеси польского с немецким.
«А ещё было бы здорово, если бы люди понимали друг друга без переводчика, – продолжала фантазировать Верена, перебирая почерневшие от времени серебряные цепочки. – Вот эта уже ни на что не годится, а вот под ту, если почистить, конечно, вполне можно подобрать какую-нибудь винтажную под-ве-соч-ку… Скольких проблем избежало бы человечество, если бы люди имели возможность просто понимать друг друга, и всё. В непонятном ведь всегда ищешь подвох…»
Верена взяла в руки тяжёлую бархатную шкатулку с ладонь величиной. На крышке красовался какой-то хитрый полустёршийся вензель. Кто-то там фон кто-то там… «Вот в такой штуке точно можно дарить винтажные погремушки», – мелькнуло в голове. Верена заглянула внутрь. На атласной подложке лежали два тонких золотых кольца. А может, и не золотых…
– Слушай, а это вообще серьги или браслеты? Почему такие тонкие?
– Понятия